Стон… Чей?
Она втянула мой язык в рот, посасывая, касаясь кончиком своего.
Все. Пропал.
Я сжал руками ее попку, крепко прижимая к своему стояку. Мой язык исследовал ее горячий рот, лаская небо, зубы, сплетаясь с ее языком.
Жадно, неистово, требовательно. Отрываясь на долю секунды, чтобы глотнуть воздуха и снова наброситься на ее губы. Она отвечала, тихо всхлипывая, дергая меня за волосы.
Звук! Что это за звук?
Меня словно отбросило от нее, когда я понял, что это я сам вдавливаю Кэсси в дверь, толкая бедрами.
Я запустил руку в волосы, а вторую сжал в кулак.
Какого черта я творю?
— Алан, — пискнула она.
Я поднял глаза с пола. Зажмурился. Мотай отсюда. Картер. Настало время доблестно сбежать от собственного счастья.
Я почти грубо оттолкнул ее от двери, дернул ручку, бросив лишь:
— Прости.
И понесся прочь от ее вкусных губ, вкус которых пропитал мои. Прочь от упругой задницы, которую все еще чувствовали мои руки. Прочь от ее глухих стонов, которые эхом отдавались в моих ушах. Прочь от ее недоумевающих глаз, которые просверлили мне душу насквозь.
Домчавшись до дома минут за десять, я залез под холодный душ. Помогло.
Минут на пять. Я воевал с собой полночи. Я должен с этим справиться. Она поможет мне. Завтра мы поговорим и все вернем обратно. Мы друзья.
Я успокоился. Головой.
Но мой младший брат был не в ладах с разумом. Пришлось успокаивать его руками. Ненавидя сам себя, я опять думал о Кэсси. Как бы я взял ее прямо у двери. Как она запутывала бы пальцы в моих волосах. Как стоны становились бы громче, переходили в крик. Давай, скотина, ты этого хотел. О, да!
Последний раз. Это было в первый и последний раз. Я не могу. Я не имею права.
Но я чертовски хочу Кэсси Форман.
Глава 5. Бремя джентельмена
Кэсси
Я проснулась с тем же гадским ощущением собственной никчемности. Перед глазами опять засверкали пятки Картера, улепетывающего прочь из моего дома.
Я смотрела ему вслед, понимая, что он еле сдерживается, чтобы не перейти на бег.
Что за человек?
Он сам начал меня целовать — и сам же умчался, обгоняя ветер. А я осталась в компании мокрых трусов и щемящих воспоминаний о глобально выпирающем достоинстве, которым Алан впечатывал меня в дверь.
Намазывая тост арахисовым маслом, я кусала губы, снова вспоминая его поцелуи. Сначала дразнящие, изучающие, потом неистовые, глубокие. Вкус его языка, слегка горьковатый от табака, свежий запах его кожи с примесью мускусных ноток одеколона, покалывание щетины на моих щеках и руки, крепко сжимающие мой зад. Гад Картер словно пометил меня собой и… удрал.
