Кармелита про себя усмехнулась: "на бухгалтера, в нархоз". Вот он, предел отцовской фантазии!
— Нет, папа, я хочу учиться на артистку.
— На артистку? — Баро удивился еще больше. — Зачем учиться? Вон, иди к Бейбуту в театр, выступай. На артиста цыганке учиться не надо. Каждая цыганка — с рождения артистка!
— Нет, папа, я хочу поехать в Москву учиться. По-настоящему.
— Вот замуж выйдешь. И если тебе муж разрешит ехать в Москву, тогда поезжай, — в голосе Зарецкого вновь зазвучал металл.
Кармелита встала с дивана.
— Папа, ты меня не понял, — металлические нотки появились и у нее. — Нет, отец, ты меня совсем не понял. Я хочу сначала получить образование. А потом уже думать о замужестве.
— Что значит "потом"?
— "Потом" — значит, после того, как я стану самостоятельной…
— Это тебя твой гаджо научил? Никуда ты не поедешь!
— Никто меня не научил! У меня своя голова есть! Ты же сам говорил, что я очень талантливая?
— Да, говорил. Но если ты поедешь в Москву, этот гаджо поедет следом за тобой!
— С чего ты взял?
— С того! Потому что я сам мужчина! Я знаю, что у него на уме. Уехать!
Учиться! Или развлекаться там с этим оболтусом? Никуда не поедешь.
— Ну, папа!
— Я все сказал!
Кармелита пантерой выскочила за дверь, Баростал барсом ходить по кабинету.
Вот и поговорили отец с дочерью…
* * *
Да, жизнь трудная штука…
Пожалуй, каждый парень, ночевавший хоть раз в жизни в одной комнате с симпатичной ему девушкой, надолго запомнит — каково это, если она спит на другой кровати.
И хоть студия в форсовом доме у Светы большая… И хоть раскладушку Антону она поставила в самом дальнем углу своей студии (дальнем от ее кровати)…
Несмотря на все эти "хоть", Антону было очень трудно. Но и подойти к ней он боялся. Куда девалась его обычная смелость в отношениях с девушками?
Стоило ей сказать "нет", он с рабской покорностью подчинялся ее приказу и покидал поле боя. А ведь раньше это "нет" было только началом долгой, увлекательной игры, И порой (пятьдесят на пятьдесят) переходило в "да".
Но только не со Светой…
В конце концов, Антон не выдержал, откинул покрывало и с кошачьей осторожностью ступил на холодный ночной пол. Потом пошел в направлении светкиной кровати. Шел медленно, вспоминая, что где стоит в этой студии, чтоб в темноте ничего не завалить.
И вот уж ее кровать совсем близко. В лунном свете светино лицо было даже прекрасней, чем всегда. Антон остановился и долго-долго смотрел на нее.
Вспомнилась картинка из детской книжки — Спящая царевна. Сейчас он ее поцелует в уста сахарные и разбудит. А там — что будет, то будет.
