* * *
Загадочно женское сердце. То Тамара про себя с удовольствием отмечала, что между Астаховым и Олесей есть какое-то внутреннее напряжение. А тут, застав их в ситуации не то что бы совсем уж неприличной, а так… несколько двусмысленной, она совсем потеряла контроль над собой.
Хотя, казалось бы, ну что особенного в картине: шеф с подчиненной распивают кофе. Хотя есть, конечно, сомнительный момент — она ему что-то шепчет на ухо. И оба сияют так, как будто их только что отполировали.
— Как мило! — прошипела Тамара. — А я наивно полагала, что место прислуги на кухне.
Олеся смутилась. А вот Астахов не ждал такой реакции. Он не мог припомнить случая, чтобы Тамара так вспыхивала из-за подобного пустяка.
— Извините… — совсем не извиняющимся тоном сказала Олеся.
Тамара язвительно продолжила:
— Ничего-ничего! Сидите-сидите. Если вы пьете кофе в рабочее время в кабинете хозяина… — перевела взгляд на мужа. — … Значит, он это вам позволил! Какая неслыханная доброта!
— Прекрати! — тихо, как бы сам себе сказал, Астахов, он знал, что именно такой тон быстрее всего успокаивает Тамару.
Но сейчас и это не помогло.
— Отчего же! — продолжение разговора было вполне скандальное.
— Оттого что мы всего лишь пили кофе.
— Ага, я видела… С перешептываниями в прикуску. Осмелюсь тебе заметить, что я наняла прислугу не для этого.
— Нет, Тамара, ошибаешься. Прислуга — это почти что член семьи. И уж если я сел на минутку, чтоб отвлечься от работы — ничего страшного в этом нет. А вы, Олесенька, — Астахов подчеркнуто ее назвал ласкательным именем. — Когда закончите, если вам не трудно, зайдите ко мне!
Олеся поняла, что ее сверхвежливо просят выйти. Оставшись наедине с супругой, Астахов спросил ее прямо.
— Тамара, я понимаю: ты слишком давно не ревновала. А чувство это вполне естественное, порой — полезное… Это я даже по себе знаю. Вот и накипело. Ведь так?
Тамара опустила глаза. Она не знала, как лучше ответить. Нет, бешенство, охватившее ее, никуда не испарилось. Но вот это астаховское "Ревность — чувство полезное, это я по себе знаю" ее насторожило. Астахов сейчас очень легко может припомнить историю, которая предшествовала появлению Олеси здесь. И тогда уж самой Тамаре придется обороняться. (Кстати, почему Олеся не носит ту чертову блузку? Надо будет напомнить о ней!)
— Да, Коля, — примиряюще сказала жена. — Ты, как всегда, прав. Я, пожалуй, пойду. Успокоюсь.
После этого даже раздавшийся телефонный звонок прозвучал как-то примиряюще. Звонил Форс, торопился сказать Николай Андреевичу что-то очень важное…
