И все-таки русские имели преимущество перед центрально- и западноевропейскими державами, потому что они лишь в исключительных случаях вступали в конфронтацию с коалицией великих держав. Так они и сумели по очереди атаковать и победить своих контрагентов. Русские также смогли использовать вырастающий из окраинного положения временной суверенитет следующим образом: они растянули процесс расширения территории на длительный промежуток времени, разбив его на отдельные шаги и этапы и не подвергаясь поэтому опасности надорвать силы[41].
Одна из самых серьезных угроз для империалистической политики состоит в потере способности определять ритмы экспансии и консолидации, то есть ускорения или замедления роста империи согласно собственному усмотрению. При этом имперский временной суверенитет может быть ограничен внутренними или внешними факторами. Под внешними факторами следует понимать могучих конкурентов или их коалицию, стоящую на пути дальнейшего развития претендента на империю или же оспаривающую достигнутые им позиции. Преимущества окраинного положения состоят главным образом в том, что такое столкновение здесь менее вероятно, нежели в политическом центре, где ни один из акторов, пока он еще не добился безусловного превосходства, не является хозяином течения времени; последнее же, наоборот, сохраняет самостоятельность и само приобретает власть над событиями. Окраинное положение проявляется еще и в том, что там есть тенденция наличия лишь одного мощного актора, задающего темп. Первая мировая война, которая в основном проходила как внутриевропейская, является примером потери контроля над течением времени, что произошло со всеми европейскими действующими силами, включая Россию и Великобританию. Единственная достойная упоминания держава, оставшаяся хозяйкой временных ритмов, — США, которые и стали истинными победителями в этой войне.
С консолидацией империи затем меняется и обстановка: где ранее была периферия, теперь располагается центр, и прежние территории ядра превращаются в окраинные земли устроенного заново «мира». Это объясняет, почему имперские проекты лишь в исключительных случаях удаются при начале их в центрах мировой политики, в то время как окраинное положение этому явно благоприятствует. Можно даже сделать еще один шаг и констатировать, что окраинное положение, в связи с отсутствием сильных конкурентов и высоким уровнем временного суверенитета, почти провоцирует на создание империи. Гибкие границы, на которых растущую державу не встречает решительное сопротивление, действуют словно вакуум и одновременно затягивают экспансию в лежащие позади них пространства. Это верно как для американской западной границы, продвигавшейся все вперед и вперед в XVIII и XIX столетиях, пока наконец она не достигла Тихого океана, так и для русской восточной границы, которая в то же время растягивалась все дальше и недолгое время проходила даже по американскому континенту
