Миро сидел в своем шатре один. Вернее, вдвоем с гитарой. Он был настоящим цыганом — и гитара всегда помогала ему в самые тяжелые минуты жизни. Неожиданно в шатер вошла милиция, помогающая в цыганской жизни куда меньше, чем гитара.
— Добрый день! — Солодовников поприветствовал Миро и предоставил вести дальнейший разговор стажерке Поляковой.
— Дело в том, — начала девушка довольно уверенно, — дело в том, что сегодня в доме Николая Андреевича Астахова была совершена кража. А вы, Миро Бейбутович, — один из последних, кто там побывал. В связи с этим мы должны произвести у вас обыск.
— То есть вы обвиняете меня в воровстве? — повернулся Миро к следователю.
Солодовников развел руками:
— Под подозрением все, кто был в доме Астахова. Мы можем начать обыск?
— Вот ордер, — сказала Полякова и протянула Миро бумагу.
— Я ничего не брал в доме Астахова! И вообще никогда не брал ничего чужого! Обыскивайте!
Милиционеры сходили за понятыми, одним из которых оказался Степка, и приступили. Здесь обыск оказался куда результативнее, чем у Рыча с Люцитой, — за кроватью один из оперативников нашел черный пластмассовый тубус.
— Это принадлежит вам? — спросил у хозяина Солодовников.
— Нет. Я не знаю, что это… — Миро растерялся.
— А как эта вещь сюда попала?
— Понятия не имею.
В присутствии понятых тубус открыли и достали из него свернутый в трубку холст с картиной, явно очень старинной. Полякова сверилась по блокноту с астаховским описанием — сомнений не было: перед ними лежала картина Дюрера.
— А где остальные? — сухо обратился следователь к Миро.
— Я не понимаю, о чем вы говорите?
— Здесь только одна картина. А из дома Астахова пропало семь. Вот я и спрашиваю вас, где остальные?
Миро молчал — он никак не мог прийти в себя.
— Хорошо, — продолжал Солодовников, выдержав паузу, — может быть, вы все-таки объясните нам, как эта картина оказалась у вас?
— Я не знаю. Меня целый день не было в таборе. Шатер всегда открыт. Может быть, ее кто-то подбросил?
— Почему именно вам? — Следователь сыпал вопросами, не давая Миро опомниться.
Но тут не выдержал Степка:
— Да как вы вообще можете подозревать нашего вожака?! Вы просто хотите свалить на него чужое преступление! Только бы засадить кого-то в тюрьму!
— У вас, молодой человек, — отвечал Солодовников Степке совершенно спокойно, — у вас ложное представление о работе милиции. Мы не преследуем цель, как вы выражаетесь, «кого-то засадить».
