— У кого? У лошади?
— Да нет, у дочки хозяина. Она днем и ночью на конюшне, постоянно. Молодец она! Давай выпьем за ее здоровье!
И Игорь выпил за здоровье Кармелиты, внутренне дивясь и усмехаясь парадоксам жизни, причудливым поворотам судьбы. Тратил силы и рисковал он, как оказалось, зря.
* * *
Однако Земфира с узелком своих вещей пошла в табор не сразу. Она пришла к Рубине.
— Земфира, что случилось? — всполошилась старушка, откладывая свое вышивание. — Да на тебе лица нет! И почему ты с вещами?
— Я ушла от Рамира…
— Как ушла?
— Ушла из дома. Хочу вернуться в табор.
— Да что произошло, в конце концов? Ты же его так любишь! Он что, выгнал тебя?
— Нет, я сама ушла. Понимаешь, я его обманула. И если бы он только узнал, то сам бы меня выгнал. Вот я и решила уйти первой, пока ложь не открылась.
— Что это за ложь, Земфира?
— Я не готова тебе рассказать, Рубина. Мне стыдно.
— Земфира, но ты же — шувани, а шувани никогда не может говорить неправду, не имеет права! Как же ты могла солгать?
— Вот поэтому я и пришла к тебе, Рубина. Я больше не шувани. Я потеряла свой дар…
Потрясенная Рубина опустилась на стул.
— Я понимаю, как это для тебя важно, — продолжала Земфира, — ты ведь передала свой дар мне. И надеялась на меня. А я не смогла ни доверие твое оправдать, ни дар сохранить.
— Может быть, ты ошибаешься, и дар шувани все еще с тобой?
— Нет, Рубина, я больше ничего не вижу.
— И давно ты это поняла?
— Нет, поняла я это не сразу. Потом пыталась скрыть, от этого еще больше запуталась… И во всем этом виновата моя ложь.
— Земфира, послушай меня: если ты искренне раскаешься, то и дар к тебе может вернуться. Я знаю такие случаи.
— Нет, Рубина. Я не хочу быть шувани… — Земфира опустила голову.
— Почему же ты только сейчас говоришь мне об этом? Ты ведь знала, на что шла, когда принимала этот дар.
— Нет, я не знала… Не знала, что это такое. А теперь знаю. — Земфира решилась поднять взгляд и посмотреть Рубине в глаза. — Я не смогла. Это не для меня. Я простая цыганка, простая женщина.
— А я?
— Ты — мудрая, Рубина. И добрая. Ты была настоящая шувани. А у меня нет в душе той силы, что есть у тебя.
— Что же ты собираешься теперь делать?
— Вернусь в табор. Буду жить, как прежде… Ты прости меня, Рубина. И, если можешь, не осуждай.
— Я не осуждаю тебя — я вижу, как ты страдаешь. Плохо то, что табор остался без шувани, а значит, без помощи и без защиты… А ты — тебе нужно вернуться к Рамиру.
Но Земфира только покачала головой:
