К Мишелю Прыгунову явились два его знакомых — Чижевич и Гвоздь — и сказали:
— Мишель, знаешь? Наш союз, посылающий на днях подарки солдатам на фронт, предлагает тебе поехать помощником сопровождающего эти подарки.
Мишель вышел на средину комнаты, поднял кверху глаза и руки и сказал тихо, благоговейно.
— Свершилось! Ныне отпущаеши раба твоего… Наконец-то и я приобщился к этой великой мировой трагедии… Я буду там! Буду на фронте! Буду незаметным серым героем!..
Он опустил руки, глаза, вернулся к сидевшим у стола приятелям и сказал с наружным спокойствием, сквозь стиснутые зубы:
— Где продаются противогазы?
— Голубчик! Зачем тебе?
— Затем, что я враг бесполезного геройства. Я, конечно, не прочь продать жизнь — но только дорого продать! В честном, открытом бою, а не среди газовой волны, беспомощным, бессильным.
— Тю на тебя! — воскликнул Гвоздь. — Где имение, где Днепр! Где будет газовая атака, а где ты!
— Ты думаешь? Ну, в таком случае, я сейчас запасусь индивидуальным пакетом.
— Че-ем?
— Пакетом. Индивидуальным.
— Голубчик! — завопил Чижевич. — Какой тебе там еще индивидуальный пакет нужен?!. Получишь ты удостоверение, получишь ты пропуск от воинского начальства — какой еще тебе пакет?
Мишель Прыгунов снисходительно улыбнулся.
— Эх вы, штафирки! Да знаете ли вы, что такое индивидуальный пакет? Это пакет, в котором все, что нужно для первой перевязки раны: марля, бинт и прочее.
— Да неужели тебе там не дадут этого на месте? Слава Богу, среди опытных людей будешь. И уберегут, а не дай Бог чего — и перевяжут.
— Вы думаете? — с сомнением спросил Мишель Прыгунов. — Ну, ладно. Будем посмотреть.
Улыбнулся загадочно.
Мишель Прыгунов подскочил на автомобиле, схватил руку офицера, сопровождавшего его, и уполномоченного, и спросил, лихорадочно сверкая глазами:
— Окопы? — Вот! Налево.
— Да, окопы, — рассеянно отвечал офицер.
— Наши или неприятельские?
— Ну, конечно, наши. Тыловые.
— Послушайте: а вдруг они, за то время, когда вас тут не было, — уже взяты, а? Не лучше ли сделать разведку?
— Что вы, батенька! Они верст за сто от фронта. До них, как говорится, неприятелю три года скакать — не доскачешь.
