— О чем «обо всем»?
— Я поняла: обо мне, о случае на станции.
— Ну и?..
— Так его почти сразу зарезали.
— Вот это тайна! — воскликнул математик азартно, ударив кулаком по подоконнику… осекся, взглянув в окно, где уже только смутно белело пятно в траве. — Кто ж тебя сюда заманил!
— Мужской голос…
— Не Сашин?
— Абсолютно не похож. Говорю же: немолодой голос.
— Уж не тот ли с лужайки, с места преступления? Ты сегодня слышала всех подозреваемых… впрочем, для тебя и Тридцатилетний — немолодой.
— Не знаю. С хрипотцой, далекий…
— Слишком общо. Даже у Софьи Юрьевны вполне бас. И главное — я не вижу смысла! Ну какой ты свидетель, даже Вечеру не помнишь. А ведь тебя пытались убить.
— Что вы делали на платформе?
— Да ничего. Хотел с тобой познакомиться.
— И все же вы спасли меня.
— Да ладно тебе.
— Но я как Саша. — Она вдруг заплакала сразу взахлеб, по-детски. — Я тоже терпеть не могу развратных…
— Это он на мой счет проходился?
— А что, неправда?.. И таких жен, как Юля, у вас перебывало… Но эту вы любите безумно.
— Безумно? — переспросил математик.
— Что от нечистых рождаются нечистые и человечество вырождается.
— В принципе он прав. Но у меня нет детей.
— Почему?
— Не ощущаю в них необходимости. Ну не плачь…
— У вас точно нет детей?
— Ты на что намекаешь?
— На то, что отношение к вам Саши очень напоминало… как это называется, я же читала… эдипов комплекс!
— Или банальную ревность, — пробормотал Иван Павлович; их взгляды столкнулись над настольной лампой и разошлись: между ними чудовищной преградой (пред которой любовные игры и впрямь пустяки) лежал «указующий перст».
— Когда мы с Анной мыли посуду, она как будто слышала шаги… то ли в доме, то ли в саду под окном.
— А вы?
— Нет. Я был отвлечен.
— Чем?
— Скажем, диалогом.
— Иван Павлович, прикажете вытягивать у вас показания?
— Я был увлечен этой девушкой.
— Эк ведь она вас завела! Один предложение делает чуть не в первый день, другой прям под носом упускает преступление. Странно все это.
— Вы уверены, что произошло убийство?
— Самоубийца физически (перерезаны сонные артерии) не смог бы выдернуть косу, продырявившую шею спереди и сзади.
— Если, конечно, это не проделали вы или Рюмина…
— Сергей Прокофьевич, нам незачем.
— А кому это вообще могло понадобиться? Нет, убийца сумасшедший!.. Дальше.
— Так вот, закончив вытирать тарелки, я вышел на веранду: Ненарокова и Саши там уже не было. Мне послышался скрип калитки, я пошел в рощу. Уже смеркалось, там было почти темно.
