Секретарь от трудов праведных не нажил палат каменных.
Поворот ключа, пахнуло спертой плесенью времен, я спустился в застенок, они остановились на ступеньках. Огляделся, внутренняя дрожь пробрала, достал из кармана куртки молоток, заостренный с другого конца гвоздодером.
— Гробы будем вскрывать? — спросил кто-то за спиной.
— Будем вскрывать.
Я очень боялся, как бы гроб Митеньки не рассыпался в прах. Но, видно, дерево было добротное, вдова расстаралась… Инструмент не понадобился, гвозди услужливо подались из пазов, Петр низвергся сверху, осторожно поднял крышку — перед нами возник скелет в тряпье.
— Кто это? — шепотом спросил Степа.
— Муж Марьи Павловны.
Гроб огромный, чуть не вдвое больше бабкиного (видать, могучий был мужик), останки выглядят хрупкими, жалкими. Мы осторожно закрыли их, вставили гвозди.
Я взялся за крышку второго (Степин вскрик: «Бабушку-то за что?»), и опять гвоздодер не понадобился: щелкнули замки, пахнуло смрадом, предстала невеста в белых кружевах и засохших цветах: один глаз был полуоткрыт и словно подмигнул «осквернителям праха».
Резкое резюме управляющего:
— Не понимаю смысла твоих действий!
— Ведь где-то спрятано его тело.
— Ну не здесь же!
— Не здесь. Но обратите внимание на урны: Севина переставлена.
— Да иди ты!..
— Я сам ее ставил: вот сюда, видите? К стене, посередине. Она отодвинута и стоит почти в углу.
Петр спросил взволнованно:
— Ты не ошибаешься?
— Нет.
— И что это значит?
Я пожал плечами, мы гуськом поднялись на свет Божий. Ух, как вольно и жадно дышалось под низким небом… Небо набухло, медля пролиться дождем, ветреный вечер… Я отмахнулся от «поэзии», пробормотав:
— Есть ли еще один ключ от склепа?
— Родя, объяснись! — потребовал Петр.
— Для меня очевидно, что кто-то спускался в подземелье.
— Ты ошибся! Пространство тесное. Покидая склеп, Женька, например, нечаянно сдвинул…
— Я уходил последним, на ступеньках обернулся и как будто сфотографировал… нечто вроде фрески: два гроба, симметричные по отношению к ним две урны на фоне плит.
— Но зачем? Ведь все цело. И вообще — красть прах…
— Непонятно. Ключ был сегодня на месте в буфете, но я и художница каждый день покидаем дом: она — на этюды, я — к доктору. — Я вопросительно посмотрел на Степу, тот пошарил за пазухой, протянул ключ от флигеля. (Кстати, Лара говорила: у доктора есть запасной, бабуля много лет назад дала ему.)
— Возьми ради Христа!
Я взял.
— Когда привезли урны — помните? — Евгений спросил при всех, где ключ от склепа. Лара ответила: в буфете на кухне.
