отнеслось к открыто заявленной программе
Орудиесудьбы.
Автор MeinKampfне выразил в своей книге практически ни одной собственной мысли, за исключением, может быть, концептуализации политической пропаганды. В том, что касается идеологии, Гитлер рграничился почти дословным повтором утверждений, которые получили широкую известность в Европе за последние двести лет. Даже приводимые им примеры не блещут оригинальностью (знаменитые готтентоты /Hottentot/, которые приводятся в биологической, а позднее в евгенической литературе как типичные существа низшего порядка, естественно фигурируют в его книге. Линней ЛЛппе/ и Бюффон /Button/ уже дали описание готтентотов как пример обезьяноподобного человека. Очевидно, в конце XIX века эта информация была достаточно хорошо известна, поскольку мы находим аналогичную ссылку на этот пример в работе учёного совершенно другого направления, каким является Плеханов). Новаторство Гитлера состоит в практической реализации
56
идей, которые высказывались многими философами, начиная с создателей евгеники.
История нацизма с жестокой очевидностью демонстрирует связь между идеей и её воплощением в жизнь, а также мощь самой идеи.
Для западной философии пять лет второй мировой войны стали годами глубочайших потрясений. Систематическое истребление миллионов людей явилось столь значительным и ужасным событием, что оно ознаменовало резкий поворот в истории идей. Даже сейчас, пятьдесят лет спустя после окончания войны, европейцы вспоминают о нём с содроганием. Однако в течение десятков лет накануне войны они невозмутимо читали заявления то о необходимости ликвидации неизлечимо больных, инвалидов и алкоголиков, то об окончательном устранении евреев или славян. Похоже, в то время подобные заявления не вызывали особого волнения у публики. В наши дни любое подобное высказывание рассматривалось бы как выступление сумасшедшего и было бы запрещено цензурой с одобрения общественности.
Таким образом, то, что кажется приемлемым в чисто интеллектуальном плане, становится отвратительным при своём конкретном воплощении. Европейцам нравилось манипулировать этими опасными идеями. Несомненно, большинство сторонников евгеники никогда не собирались перейти к воплощению в жизнь этой теории, но обсуждая её со всех сторон, они испытывали, наверное, чувство облегчения. Очень часто за словами не следует никаких действий. Но Гитлер был исключением из этого правила. Для реализации своих замыслов он
