Проворный слуга живо принес бутылки, жбаны и стаканы и также быстро скрылся.
- Вчера, когда пана Данила так неучтиво выпроводили... - начал Дачевский.
Чаплинский поморщился.
- Подробности ты можешь выпустить, - заметил он угрюмо.
- Когда пана высадили за двери, - невозмутимо продолжал Дачевский, будто не замечая, что пан сердится, - пан Богдан начал говорить о королевской привилегии, скрытой Барабашем; в этой привилегии король дарует права казацкой вольнице...
- Гм, вот как! - протянул Чаплинский, - что же этот казак говорил?
- Он просил Барабаша показать ему королевскую грамоту, но тот дал понять, что бумага спрятана у его пани. Тогда Богдан как будто успокоился, но я его знаю и по глазам заметил, что он нечто задумал. Я пробрался незаметно во двор и там, между нищими и челядью, остался до утра. Я видел, как тот казак, которого пан вздернул, да плохо, оседлал коня и ускакал, а к рассвету вернулся и тотчас же прошел к Богдану. Я готов голову прозакладывать, что он ездил к пани в Черкасы за грамотой... Что предприятие это удалось, я сегодня ясно увидел по пану Богдану: он земли под собою не слышит...
- Хорошо, я вполне одобряю сообразительность пана, - важно сказал пан Чаплинский, поглаживая усы. - Что же касается Богдана, то мы с зятем только что толковали о нем. Недолго ему тешиться, я всеми способами буду стараться, чтобы пан староста обратил свое внимание на этого беспокойного человека.
- Еще я должен передать пану подстаросте, - продолжал Дачевский, что у Хмельницкого часто бывают разные люди из сел и деревень: и попы, и крестьяне, и казаки, и шляхтичи. Он с ними подолгу разговаривает; насколько мне удалось слышать эти разговоры, дело идет о том, чтобы мутить народ и вербовать повстанцев.
- Знаю, знаю, что он затевает, - отвечал Чаплинский, - только навряд ли это ему удастся. Попрошу я пана Дачевского еще об одной услуге: не найдет ли он возможность проследить хорошенько за этим казаком, спасшимся от виселицы; может быть, мы придумаем какие-нибудь способы и от него избавиться.
- Не обещаю, пан подстароста, не обещаю; но, что могу, сделаю. Запорожцы - хитрый народ, за ними уследить трудно.
Дачевский раскланялся, а Чаплинский с зятем поехали в Чигирин по какому-то делу.
После ночной поездки Ивашко долго высыпался. Богдан не велел его будить: он имел продолжительное совещание с Брыкалком, который куда-то уехал, а Хмельницкий засел за свои бумаги и письма. Наконец, вошел к нему заспанный Ивашко, поклонился и сказал:
