Христос пришел к Великому Инквизитору, и Он молчит. Идет монолог Великого Инквизитора, который говорит Ему: зачем Ты пришел мешать нам? Мы все им дали, этим людишкам. Мы все им дали.
Мы дали им хлеб, мы дали им смыслы. Мы дали им свободу. Мы дали им даже Бога. Мы дали им фактически Тебя. А Ты, появляясь здесь, уничтожаешь образ Тебя. Завтра тебя сожгут.
И Христос встал и поцеловал его в сухие змеиные уста. И тогда Великий Инквизитор закрывает лицо рукой и говорит: иди и не приходи больше, никогда.
Это настолько точная модель власти – и на маленьком уровне, и на большом уровне, – к которой трудно что-то добавить еще. Ее надо осмыслять и осмыслять.
Великий Инквизитор есть сочетание абсолютного земного зла. Абсолютной тотальности господства клерикализма и земной власти, их сочетания. Это символ человеческой юдоли, в которой простому человеку уже не двинуться ни в какую сторону.
Достоевский дополнил это в «Дневнике писателя». У него есть мысль, я дословно не помню, мысль такая: если так случится, что истина будет против Христа, то я буду с Христом против истины!
В чем истина? Истина в том, что ничего не изменится – сильный наверху, слабый внизу. Сильный пожирает печень, сердца и мозги слабых. Слабые дают свою кровь, свои жизни, чтобы сильные жили. История, время принадлежит сильным, принадлежит элите.
Христос это опровергает. Он бросает вызов этой парадигме. К нему приходят и богатые, и бедные. Он крушит троны и скидывает митры.
И этот Христос опасен Великому Инквизитору. И именно этого Христа, как абсолютного революционера, как абсолютного изменителя природы, прозревает Достоевский.
Достоевский заигрывает с консерватизмом, он считает себя консерватором, но он является одним из отцов русской революции, потому что русская революция – это революция против Великого Инквизитора, против абсолютной невозможности тому, кто был никем, стать чем-то. И семнадцатый год никогда не будет забыт.
Да, Достоевский был против социал-демократии, был против социализма, против революции. Вот такая вот кипа, против чего он был. Но, по сути, он был не просто большевиком, он был апостолом русской революции.
Даже вот в этой фразе – с Христом против истины, с духом свободы, с Тем, Кто принес освобождение.
Против Великого Инквизитора, против земных царей и всей этой земной юдоли, где правят деньги, где правят религии, где правят все эти законченные форматы, как у Экклезиаста: нет ничего нового из того, чего не было бы прежде, и ничего не будет.
