Ватрушкин криво вписал в овал слово «футбол».
— Событие? Событие. У него будут последствия, ведь чем—то оно должно закончиться. Какие есть варианты?
— Понятно, какие – либо проиграют, либо выиграют.
Веня провел в сторону от овала длинную горизонтальную черту, затем, чуть ниже, еще две, почти параллельно друг другу. Матвей заинтересованно следил за его художествами.
— Здесь они выиграли, здесь проиграли. Вот это и есть вероятности. То есть возможные продолжения события.
— А третья зачем?
— А если ничья? А если матч сорвется из—за дождя или по другой причине? – Веня дорисовал еще две черты. – Вариантов много. Ситуация может повернуться по—разному. И последствия будут тоже разными. Вот здесь, — он показал на верхнюю прямую, — все радуются и получают подарки. Здесь – огорчаются и завидуют победителям. Ну и так далее. Есть теория, что все вероятности одинаково реальны. Все варианты события существуют одновременно, в разных вероятностях.
— То есть я живу и в других вероятностях тоже? – ошеломленно воскликнул Матвей.
— Почему нет? Я же живу. Я есть и в твоей реальности, и здесь. И еще где—то.
— Обалдеть!
— Есть мелкие события, как футбольный матч, а есть глобальные, которые меняют дальнейшую жизнь. А раз последствия разные, вероятности могут очень сильно отличаться друг от друга. Так и с тобой. В одной вероятности у твоих родителей дочь, а в другой — сын. И изменения касаются только твоей семьи. Ну, еще тех, кто с вами связан. А все остальные живут точно так же. Поэтому и я, и наш класс, и твои соседи – все мы есть в этой вероятности. А о тебе никто ничего не знает, потому что тебя здесь никогда не было. Ясно теперь?
Матвей помолчал, переваривая услышанное. Потом сказал неуверенно:
— Но это все только предположение. Ты сам сказал – теория. Это же не доказано.
— А ты? – Веня посмотрел на него серьезно. – Разве ты не доказательство?
Теперь Матвей молчал дольше. Кусочки непростого пазла пытались выстроиться в его голове в единую картину. Как можно жить одновременно в разных реальностях? Он ведь не сомневается, что живет только в одной. Про другие вероятности он ничего не знает, значит, его там и нет. Но как же Гошкин отец и тетя Валя? Они есть и там, и здесь. Он видел их собственными глазами в обеих вероятностях. Те, которые живут «здесь», ничего не знают о своих двойниках «оттуда». И тоже удивились бы, если бы им об этом сказали. А Ватрушкин? Вернее, Ватрушкины. Их тоже двое, и каждый живет своей жизнью, в своем измерении. И считает, что именно его вероятность самая реальная.
