Мужики это не приветствовали. И даже едва не побили эскулапа. Тогда он и их привлек к лечебному процессу: сделал дырку в стене из соседней комнаты и любой желающий мог следить за процессом врачевания.
Троцкий писал и получал письма. Иногда к нему приезжали незнакомые люди, и он с ними о чем-то подолгу беседовал.
Летом в Шушенском появились цыгане. Сами они говорили, что скитаются по миру в поисках лучшей доли. И в Шушенское забрели случайно. Деревенские утверждали, что раньше здесь чужих не было. И этих привел Троцкий. Тот все отрицал.
Так это или не так, только в Шушенском образовался небольшой базар, куда цыгане завели свой товар — одежду, посуду, крестьянскую утварь.
Цыгане зачастили с обновами. На базаре вечно колготился народ. Надежда Константиновна проводила там все свободное время.
Другие тоже не отставали. Покупками увлеклось поголовно все женское население округи.
Мужики вожжами гоняли баб с базара. Те тратили на тряпки и украшения последние деньги. И не думали сдаваться. Возвращались на базар все снова и снова.
Мужики рванули к батюшке.
— Отец родной, помоги! Копили деньги на корову, а они их на фильдеперсовые чулки извели!
— Молитесь, сыны! — благословил их наместник божий на земле.
Троцкий презрительно улыбнулся.
— Темнота! Пусть привыкают, что мужики и бабы носят разное.
И о чем-то шушукался тайком с приезжими.
Ссыльные вышагивали по деревне гоголями. С воли непрерывным потоком шли отличные новости.
То там, то сям возникали все новые марксистские кружки. Число членов в них непрерывно росло. Марксизм охватил широкие массы.
В кружки потянулась совсем особая публика — разночинцы, интеллигенция.
— Интеллигенция — это мозг нации! — радовался Троцкий.
— Интеллигенция — это не мозг нации, — яростно возражал ему Владимир Ильич. — Это говно.
И ведь прав оказался мудрый революционный вожак!
Сам Владимир Ильич увлекся литературным трудом. Надежда Константиновна и радовалась, и огорчалась.
Радовалась, что пишет много. И понятно, что не бесплатно. А огорчалась, потому что ей приходилось переписывать его каракули.
Впрочем, она быстро нашла выход — отыскала среди ссыльных молодую девушку по имени Инесса Арманд и привлекла ее к сотрудничеству.
У них с Владимиром Ильичом как-то легко все сложилось. Он уже не писал сам, а диктовал. Обычно они закрывались в комнате.
— Чтобы ничего не отвлекало, — пояснял Владимир Ильич.
Верная подруга Роза Землячка скептически покачивала головой. Но сколько бы они не заглядывали в замочную скважину, всегда видели одно: Владимир Ильич расхаживал по комнате и говорил, а Инесса аккуратно писала. При этом всегда была в юбке и блузке. И причмокивала губами и высовывала язык.
