Владимир Ильич собрал соратников. Он описал происходящее. И попросил всех высказаться.
Соратники заговорили, перебивая друг друга. Обнаружилось, что все происходящее для них вовсе не новость. К кружковцам у них накопилось немало претензий.
— У меня шесть аппаратов без остановки работают, — пожаловался Цюрупа, — а они за раз все выхлестывают.
— Моих барышень совсем замордовали, — поддержал соратника Свердлов. — Они такой эксплуатации не выдерживают. Капитализм какой-то. Грозятся, что назад уйдут. Там легче.
— А товар? Вы бы посмотрели — что несут? — подхватил Троцкий. — Хлам и рухлядь! Ни продать, ни заложить! Никакого навара!
— А что же вы молчали?
— Так думали — деньга идет! — наперебой высказались революционеры.
— Понятно! — подвел итог Владимир Ильич. — Какие будут предложения?
— Гнать надо всех в три шеи! — возбудился матрос-партизан.
— Нельзя, — охладил его Троцкий. — Дохода не будет.
— Может ввести норму потребления? — предложил Цюрупа.
— Так придется следить за каждым, — заметил Дзержинский.
— Здесь есть мысль! — одобрил Владимир Ильич. — Контроль! Контроль и учет! Непременно так!
— А кого в контролеры? — подал голос Семашко.
— Рабочих и крестьян! Пусть тайно наблюдают и записывают увиденное.
— Верно! Верно! — поддержали все.
— Надо подобрать достойных людей, — подытожил Владимир Ильич. — Это будет наша рабоче-крестьянская инспекция.
— Рабкрин, — подсказал Троцкий.
— Что?
— Сокращенно от рабоче-крестьянской инспекции, — пояснил тот.
— Не надо примазываться к чужой работе, — осек его Владимир Ильич. — Мы и без вас решим, как сократить.
Троцкий промолчал.
Финансовая помощь революционерам пришла неожиданно и откуда не ждали.
Владимир Ильич часто сетовал супруге:
— Эх, Энгельса своего нам не хватает!
Вообще-то они сильно надеялись на Кобу, но от того посылки приходили редко и нерегулярно.
А вот у Маркса финансовых проблем не было. Его друг и напарник Фридрих Энгельс владел заводом, имел прибавочную стоимость, которой и делился с товарищем.
Прелюбопытнейшая у них сложилась парочка!..
Оба они были основоположниками марксизма. Оба верили в свою революционную теорию преобразования мира. Оба призывали к революции.
А представьте, что бы было, если бы она свершилась прямо при их жизни. Не стало бы ни капитализма, ни капиталистов. У Энгельса отняли бы завод, и он остался бы без средств к существованию.
И Маркс со своей многочисленной родней лишился бы куска хлеба. Ведь он умел только писать. И делал это так медленно, что гонорара, например, за «Капитал» ему хватало только на сигары, которые он выкуривал, как он сам признавался, во время написания.
