Точно, тот самый! Или все же не он?..
Все равно. Если и нет, плевать, - там было много таких, любивших порассуждать о том, чего не знали. И это они, именно они, виновны во всем.
Такие, как горец-кайченг, в сущности, безопасны, как всякое быдло.
Такие могут жечь, грабить, убивать, но в конце концов умирают на бамбуке или, если подфартит, открывают на награбленное лавку в своей грязной деревне.
А очкастые книжники-горожане, забывшие в шкафах свои оранжевые накидки, бесясь с жиру, вбили им в головы идиотскую мысль о том, что свинья ровня человеку…
И самое главное: тот, кто писал подлые слова на аспидной доске, как и Снайпер, был родом из долины. А вот этого уже нельзя ни простить, ни забыть!
Снайпер сдвинул кнопку предохранителя, беззвучно передернул затвор, поудобнее пристроил оружие на почти перпендикулярно стволу лежащей ветке-упоре.
Часы пискнули.
… Учитель еще не успел упасть, пятная кровью утоптанный дерн площадки, а Ту Самай уже знал, - даже не видя тяжело проламывающего листву тела, - что стрелявший мертв. Кайченг редко промахивался; те, кто промахивается, как правило, не становятся кайченгами.
За Оранжевой линией, как будто только этих - почти одновременно прозвучавших - выстрелов и ждали, пришли в движение переплетенные заросли кустарника. Глухо рыча, на ничейную полосу выплыли и двинулись на Восемьдесят Пятую заставу приземистые бронемашины, а за ними, пригнувшись к земле и часто залегая, выкатились чуть расплывчатые в полуденном туманце пехотные цепи.
Фигуры в полосатых комбинезонах хорошо ложились на прицел. Не ожидая команды, мальчики занимали места в траншеях, и лица их были совсем взрослыми; каждый из них сейчас казался едва ли не ровесником Ту Самая.
И был бой! Мелкий, привычный, без серьезных потерь. Пограничный инцидент из тех, что порою и не стоит включать в сводки. Не трудный бой и не страшный. Драчка. Спустя три часа огня и грохота семь бронемашин из десятка горели, словно праздничные лампадки, а остальные, пыхтя, утробно чихая дымом, дав задний ход, уползали вспять, за Оранжевую линию, и следом за ними отшатнулись ползком же! - огрызки полосатой пехоты.
Ту Самай облегченно вздохнул и направился к штабной хижине - звонить в округ. Сколь бы ничтожна ни была стычка, об очередной провокации надлежало доложить без проволочек. Тем паче что гибель брата наставника чревата достаточно серьезными последствиями, вплоть до выговора в приказе…
Не успел он прокрутить рычаг полевого телефона, как восемь багрово-черных стрел, вырвавшись из-за дальних холмов, захлестнули заставу и смешали в крошеве желтые хижины, зеленый дерн и красные обрывки человеческих тел.
