— Знаешь, я другого мнения о них, — зло говорит Салли.
Еще бы! Никто не сомневается в этом. Люди всегда говорят, что убийство жэнев — благое дело. Что они режут скот, губят посевы, утаскивают маленьких детей. Что ни один человек не ушел от разъяренного зверя.
Хорошо бы им вспомнить, кто этого зверя разъярил. Но я соглашаюсь с ними. Всегда соглашаюсь. Что моя правда против их правды? Пресная капля в океане соленой воды.
Но некоторым всё равно хочется убедить меня. Вот и Салли — тоже.
— Они — зло? Так?!
— Так.
— С ними надо сражаться?
— Надо.
— Но побеждает тот, кто сильнее, или, хотя бы, такой же силы.
— Должно быть… — разговор становится для меня всё более тягостным.
— Но ведь они — самые сильные, ведь так?
— Замолчи! Я знаю, к чему ты клонишь!
— Нет, не знаешь, — Саль тихо смеется. — Чтобы победить, надо стать такими, как они. Только, в отличие от них, я становлюсь жэнем, чтобы убивать их самих.
Как пощечина, от которой жжет щеку и гудит в голове.
— Дура! — я плюю слово, как раскаленный кусочек металла.
И мгновенный метаморфоз, когда тело девушки колышется, словно в горячем мареве, и появляется жэнь.
Острые сменяющиеся зубы в открытой пасти, злобные немигающие глаза, тонкий стреловидный язык. О-о-о! Сама доброта!
— Ты готова съесть меня? — спрашиваю я. — Давай. Позавтракаешь.
Саль мгновенно переходит обратно в человеческую форму. Зря. Я не успел как следует разглядеть ее. Она тяжело дышит и с ненавистью глядит мне в глаза. Смешная. Так меня не запугаешь. Я отвык бояться. И я никуда не уйду.
Смотреть на нее одно удовольствие: как она выходит ранним утром на крыльцо, сонно потягивается, приподнимаясь на цыпочках, раскинув руки и запрокинув лицо к встающему солнцу. А потом она обращается в жэня. И тихо уходит по своим делам. Неслышно и неспешно.
Я уже понял, что больше жэней нет. Месяца оказалось достаточно, чтобы выспросить у нее всё.
Всё обычно. Обида. Старая книга с чердака. Заклинание, прочитанное в нужное время. И появляется некая способность, которой даже можно управлять по своему желанию. Саль была еще в том возрасте, когда во всё веришь. Когда мир делится на две части — хорошее и плохое. И есть стремление защищать, и есть способ помочь вековечной борьбе. Неважно с кем.
Почему молодые идиоты совершают одни и те же ошибки? Каждый раз. И никто не поправляет их. А если поправляет, то они не верят. Как же так? Что правильного может сказать человек, не разделяющий их взглядов? Да, действительно, ничего. Ничего, понятного этим идиотам.
