Зеленый песок, осыпающийся со склона, был теплым от солнца, и медленно текли с обрыва струйки песчинок... без начала и без конца... Закрыв глаза, я слушал плеск волн - хотелось забыть обо всем, погрузиться в этот мир и раствориться в нем... чтобы унесли за собой волны праморя Тетис...
Над рекой подул ветер, в ярком свете солнца заблестела рябь на воде, а из-за обрыва над головой выплыло белое облачко... В это мгновение ветра и блеска, в котором было всё - и Земля, и Небо, и весь мир, и моя жизнь в нем - в сердце возникло чувство полноты существования; то опьяняющее чувство, которое чаще всего посещает душу именно в такие весенние дни, обещающие впереди столь многое - всю жизнь.
Поднявшись, я пошел куда глаза глядят по песчаной полосе берега в сторону далекого и невидимого отсюда Трахтемирова. Так я миновал Бабину гору и село Бучак. Вскоре густой лес подступил к самому обрыву, где из волнообразно изгибающихся слоев серой глины выступали огромные глыбы ржавого железистого камня.
Сейчас, ранней весной, когда на деревьях еще не было листьев, растущие на склонах холмов грабовые леса были прозрачными и сплошной ковер весенних цветов покрывал землю под деревьями. Мне вспомнились осенние дни прошлого года, когда под моросящим дождем я бродил здесь по лесам... Тогда у подножия этих гор я познал вкус Загадки - невыразимое словами чувство. Загадка, столь же изначальная и глубокая, как и лежащая в основании мироздания бесформенная пустота... Кто я?
Откуда и куда иду? И - где вкус твой, реальность?
Повсюду на песчаном берегу виднелись песчаные валы, оставленные зимними льдами, а лесное озеро, в котором жили черепахи, было еще полностью покрыто льдом.
Где-то впереди, в селе Григоровка, лежащем на моем пути, поднимался дым - там жгли траву и бурьян на огородах. А я шел по песчаному берегу вдоль воды, всё глубже погружаясь в пространство весны - душа была легкой и свободной, как пробудившаяся после зимы птица. Снова в ней жило желание неведомого... желание погрузиться в это неведомое без страха, довериться окружающему меня Настоящему и раствориться в нём - в ярком свете, плеске волн, запахах весны, в ветре и уходящей вдаль дороге...
Через несколько часов, пройдя примерно половину пути, за селом Лукавица я решил сделать остановку и присел на камень под обрывом. Вынув из рюкзака флягу с чаем и пачку печенья, я погрузился в созерцание далеких гор, темневших на юге, откуда я пришел. Вот гора Виха; вот Козацький шпиль с ветряной мельницей, Лысуха с едва заметным старым дубом на склоне; а вот и гора Вовча Хаща, у подножья которой находится неразличимое отсюда устье яра Борисов поток - Голубого каньона, где познал я влекущую силу бучацкого посвящения. Всего несколько часов назад я шел у тех гор по берегу, погружаясь в пространство весны.
