даже их превосходило!). Так незаметно пролетал вечер. А потом
гостеприимная, радушная Татьяна Борисовна кормила нас ужином, а
Александр Лазаревич за столом о чем-нибудь рассказывал – остроумно,
ярко, с блеском!
Это было прекрасное, незабываемое время, и я счастлива, что это
выпало мне на долю.
* Автобиография* Автобиография*
В те годы, когда я его знала, Александра Лазаревич жил замкнуто,
уединенно, у него бывало не много людей, но те, кто становился близок ему
и его семье, постоянно испытывали в его доме почти родственное тепло и
трогательную заботу о себе. Это касалось не только меня, но и рано
умершей Ирэны Лаврентьевой, талантливого музыковеда, написавшего
прекрасную статью об Александра Лазаревиче. Как и меня, ее тоже привела
в дом Локшина любовь к его музыке. Редкий человек, замечательный
музыкант, она стала близким человеком для Александра Лазаревича и его
жены, они полюбили ее и очень тяжело переживали ее смерть (в 1981 году).
Помню, как вскоре после ее кончины я пришла в дом Локшина, и
печальный, растерянный Александр Лазаревич вместо обычного
прослушивания музыки вдруг начал читать вслух своего любимого Зощенко
– повесть «Аполлон и Тамара». Внезапно голос его задрожал и прервался. В
тот день я впервые услышала от него: «Кто следующий?» Тогда я не
понимала, что следующим он считал себя.
* Автобиография* Автобиография*
Я часто размышляла над вопросом: почему музыка Александра
Лазаревича Локшина звучит так индивидуально-неповторимо, так «не
похоже» на все остальное, что звучало в эти годы: почему она так
захватывает, «забирает» слушателя? Ведь композитор не пользуется
какими-либо особыми средствами, не стремится к особой оригинальности.
Как вообще ему удалось обрести свой жанр, свое место в музыкальном
искусстве?
Александр Лазаревич Локшин написал свою Первую симфонию,
которую можно считать началом его зрелого творчества, в 1957 году. В это
время и далее – в 60-е годы – картина музыкальной жизни Москвы была
довольно сложной и противоречивой. Выделялись два наиболее ярко
Чигарева Е.И. Встречи, беседы, музыка
33
выраженных направления – традиционное, опирающееся на классическое
наследие (Т. Хренников, Г. Свиридов, Д. Кабалевский, А. Хачатурян), и
