— Тебя же первого за твои безделушки повяжут, — вышел из себя валютчик. — Пойдем, на остановку, говорю, там решим, что и за сколько.
— А что решать, все мое, — забурчал по инерции мужик, трогаясь с места.
Коца, зайдя в проход между киоском и ограждением автостоянки, прислонился к стене, чтобы перевести дыхание. Мужик настороженно остановился поодаль.
— Заходи, ну тебя в баню, — махнул валютчик рукой. Добавил для нагнетания обстановки. — Ментов сзади не заметил?
— Это тебе они наступили на мозоль, — окрысился снова пастух, невольно озираясь по сторонам. — А я сам по себе.
Коца, высморкавшись как можно смачнее под ограду, начал с признания:
— Денег добыть я не успел, — он со значением посмотрел на клиента. — Давай думать как поступить дальше, чтобы голова не болела ни у тебя, ни у меня.
— А у меня она чего будет болеть? — задиристо засопел мужик.
— Ты же не поедешь со мной к одному корешку? Денег у него вагон.
— Не поеду… А к какому корешку?
— На Западном живет.
— Не-е, я города не знаю. За тобой поволокся, не помню с чего.
— За деньгами, — усмехнулся Коца. — А их пока нет.
— Тогда разбегаемся.
— Не повезешь же ты кресты обратно в деревню? — валютчик напустил на лицо строгости. — И другое, что прихватил с собой.
— Больше ничего не прихватывал… Кто тебе сказал?
Коца, стараясь не подавать виду, что заострил внимание на последней фразе, перевел стрелки на продолжение разговора:
— Если не поедешь ко мне или к другу, давай попробуем встретиться часика через два-три. Если не получится сегодня, завтра я буду с деньгами точно. Тебе когда уезжать?
— А тебе не все равно? На автобусе в шесть часов вечера, — простодушно признался мужик. — Пехом, километра два не доезжая до Раздорской.
— По степи?
— Волков давно перебили, и сало успели с них вытопить.
— Раздорская когда-то была казачья столица, Как раз на меже между степняками и русским государством.
— Кто ее, станица и все.
— Ладно, этот вопрос сейчас второстепенный. Так поедешь со мной, или здесь подождешь?
— На холоду?
— Тогда погнали, дорогу я оплачиваю.
Коца со значением тряхнул сумкой, в которой загремела разная мелочь — от серебряных цепочек до старинных монет. Он уже обдумывал, как сначала договорится со знакомым антикваром за приобретенное у мужика, которого на время спровадит сделки на кухню. А когда получит деньги, выкупит остальное, что в тряпке. Может, за пазухой у пастуха этих тряпок не одна, вон как топорщится за брезентовым плащом овчинный мех полушубка. Отпускать лоха, что содрать с бабы трусы и потом отправить ее на все четыре стороны.
