В монотонном шуме вентилятора мне вдруг послышался стук колес. И видел я уже не овощной цех кухни с бетонными, крашенными масляной краской стенами и кафельным полом, а общий вагон пассажирского поезда, увозящий шумную, говорливую толпу призывников, именуемую «командой номер восемь», в далекий Курянск. В поезде многие успели перезнакомиться, и только у окна вагона одиноко стоял бледный красивый юноша в спортивной, на молниях, куртке. Мне он чем-то понравился. Вот бы с кем познакомиться, думал я, но в поезде не так-то просто завести настоящего друга. Через день-другой мы прибудем к месту назначения, нас распределят по частям, и там, глядишь, до конца службы не увидишь своего попутчика. Я, возможно, так бы и не решился подойти к этому парню, если бы не стриженный наголо верзила в старом, вытянутом на шее свитере, который, проходя по вагону, толкнул его. Я увидел покрасневшее лицо, сверкнувшие обидой глаза, ожидал, что они сцепятся, и соскочил с полки, намереваясь вступиться за понравившегося мне призывника. Но тот, очевидно, обладал большой выдержкой, так как быстро взял себя в руки и проговорил спокойным голосом:
— Шагай, приятель. Выпил немного — теперь отдохни.
Когда мы остались одни, я с шумом выдохнул из себя воздух и сказал:
— С таким бугаем нам вдвоем, пожалуй, было бы не управиться, — подчеркивая этим, что обязательно вступился бы за него.
Краешки губ Валерия — так назвался мой новый знакомый — слегка дрогнули.
— Твоя бы помощь и не потребовалась, — проговорил он, потирая тонкие сильные пальцы. — Один прием, и всё.
— Ты боксер?
— Нет, но имею разряд по самбо, занимался каратэ, постоять за себя могу. — Он хлопнул меня по плечу и снова усмехнулся.
Эта снисходительная улыбка появилась у него с первых же минут нашего знакомства, но она не обижала меня. Я легко принял его превосходство. Он был старше меня, два года отучился в институте, но учебу бросил — не понравилась профессия инженера.
— Следователем хочу стать, — поделился он своими планами, — а в школы МВД берут только после армии и с отличной характеристикой. Понял теперь, почему я не дал этому бугаю по шее? Не хотел скандала. А ты молодец! — И он протянул мне руку…
Из задумчивости меня вывел прапорщик, который указал на застывший в моих руках нож и начал что-то говорить про уроки, за которые приходится расплачиваться, и что лучше учиться на ошибках других. И хотя были это прописные истины, но голос у него был добрый, и я, слушая его, усердно заработал кухонным ножом и так увлекся, что не слышал, как хлопнула дверь и кто-то вошел. Только заскрипевшая под прапорщиком табуретка привлекла мое внимание. Я поднял голову — в дверях стоял Абызов и широко улыбался.
