Васко вошел в кондитерскую. На своем обычном месте сидел вышедший на пенсию рабочий. Очки в тонкой оправе на исхудалом лице. Такие обычно читают от доски до доски вечернюю газету и бывают подробно осведомлены обо всех судебных процессах. Сидящая за соседним столиком женщина из простонародья, из тех, что любят бить себя кулаком в грудь, обращалась к нему громовым голосом, едва ли не требуя, чтобы и остальные приняли участие в разговоре. Конечно, она жила где-то неподалеку и чувствовала себя в кондитерской как дома. У нас еще встречаются островки, заселенные провинциалами, приехавшими в столицу и даже в ней родившимися, — последние оплоты общительности. Женщина хвасталась, что продала какому-то «наполовину свихнувшемуся» холостяку вырезанные из журнала снимки полуобнаженных женщин.
— У него все стены заклеены этими бесстыдницами. Кино, да и только.
Начало было многообещающее. Рабочий-пенсионер, сохраняя строгое выражение лица, переменил позу и с наслаждением закурил.
— Настоящие ему не нужны, с него довольно бумажных. Он живет один, родители умерли, но оставили ему капиталец. Деньжонки у него водятся, понятно? Однажды бедняга признался мне: «Знаете, сеньора Мариана, я провел дивную ночь с той девицей, что вы принесли на прошлой неделе. Какая женщина! У вас не найдется еще одной с таким телом?» Этот горемыка листок бумаги называет женщиной! Когда я приношу ему фотографии, он говорит мне рассказчика с упреком уставилась на Васко, словно призывая быть внимательнее, — он говорит мне, вы слушаете? «Эта не годится, эта подходит», — все зависит от пышности груди, и дает кучу денег.
Женщина отпила кофе, чтобы для пущего эффекта выдержать паузу, и завершила негодующим тоном:
— А когда я прихожу домой и отдаю кредитки моему муженьку, он, негодник, еще издевается надо мной! Виданное ли дело, сеньоры! Слышишь от него одни насмешки: «Сегодня ты опять подцепила молодчика?..» Беда, да и только!
Васко бросил на прилавок мелочь, а пенсионер расправил газету, делая вид, что эта глупая болтовня его вовсе не интересует.
Через полчаса Васко остался в мастерской один. Помощники испарились, ничего не сказав в ответ на его неуклюжую ложь. Смешное мальчишество. Теперь оставалось только ждать. Он спрятал ручные часы в карман пиджака, не желая замечать время.
Наконец появилась Жасинта. Она вошла в студию спокойно, без удивленных возгласов, словно давно привыкла к подобным местам. Однако немного погодя, когда она стала оглядываться, в глазах ее появился испуг, как у зайца, вдруг обнаружившего в двух шагах от себя капкан.
