— Ведь нам хорошо, дорогой?
— С тобой мне всегда хорошо.
— Правда? Говори это почаще.
— Мне хорошо с тобой, Жасинта.
— Повтори еще раз. Только по-другому.
— По-другому? Как же?
— Сама не знаю, но как-нибудь иначе.
В минуты страсти она просила:
— Подожди меня, мой любимый! Я хочу умереть вместе с тобой.
Они разжигали или умеряли свой пыл, чтобы желание и покой приходили к обоим одновременно в едином порыве, в единой агонии.
Но слова, жесты, признания приедались, и Жасинта поняла, что встречи их должны выглядеть случайными и внезапными, тогда искусственно раздутое пламя охватит уже пресыщенные тела. Тот день, когда он понапрасну нажимал кнопку звонка в доме Барбары, ознаменовал новую фазу в их отношениях, вероятно продуманную заранее Жасинтой, которая не упускала из виду и изменчивости своих чувств. Перед ним предстала взбалмошная Жасинта («Я не могу срезать цветок. Ведь это живое существо. Живое, потому что, если его сорвешь, оно тут же умирает».), взбалмошная и жестокая. Два, три дня она умышленно поддерживала в нем опасение, что ее интерес к нему ослабевает, и тем не менее дразнила обещаниями. А потом, будто нехотя отдавалась. Он униженно молил о ласке или только притворялся, что молит:
— Что с тобой сегодня, Жасинта? Почему ты не хочешь меня приласкать?
— Потому что не люблю тебя.
Мольбы становились настойчивее, хотя к ним примешивалось раздражение:
— Если это правда, то почему ты здесь, почему добиваешься встреч со мной?
— Я тебе уже говорила об этом.
— Что-то не припоминаю. Наверное… из любопытства?
— Из какого любопытства?
— Не знаю. Объясни сама.
— Я тебе уже говорила. Просто мне бывает хорошо с тобой. И этого достаточно.
— А что ты подразумеваешь под этим «хорошо»?
— Сама не знаю. Есть вещи, которые невозможно объяснить.
— Но обычно ты ведешь себя по-другому. Обычно ты совсем иная.
— Или притворяюсь иной, как знать? Есть вещи, которые невозможно объяснить.
Иногда менялся тон диалога или повод, или они менялись ролями. Например, начавшееся охлаждение Жасинта вдруг объясняла так:
— Мое тело словно тихое озеро. И сердце мое тоже безмятежно. С тобой я обрела покой. А ты, мой воитель?
— Ты смешиваешь удовлетворенность с утомлением. Я страшно устал. Если желаешь знать правду, сегодня я с большим удовольствием просто бы посидел в этом кресле.
— Как ты можешь так говорить? Неужели мы здесь за этим? Даже когда ты идешь до конца, сердце твое остается на полдороге. Ты никогда не даешь ему почувствовать радость победы.
