— Пусть бы попробовали. Что я, безголовый, что ли, ты кровью исходишь, а я должен назад оглядываться, дырку бояться схлопотать! Да по мне, хоть права совсем забери — главное, тебя к докторам доставить, сохранить для семьи казака, для совхоза работника. Между прочим, дома тебя дожидаются, все жданки поели сегодня, сегодня Вера со мной собиралась, да не трястись же ей в кузове обратно…
— Как там дома? — спросил Юрка.
— Нормалек — так молодые люди сейчас говорят. Ребятишки, правда, приболели — грипп у них какой-то банковский…
— Какой, какой?
— Банковский…
— Гонконгский?
— Ага, в самый раз угадал! Их сейчас, этих болестей, понавыдумывали, умрешь — не поймешь от чего. Мне недавно один шоферюга рассказывал, объявилась у них в колхозе такая зараза…
Юрка не выдержал, еще раз прервал Ерохина:
— Ты про совхозные дела расскажи…
— А что дела? Дела совхозные — дела серьезные, так Семен Петрович говорит, кстати, это он меня за тобой послал. Говорит, разъясни Глазкову, сам виноват, наверняка с похмелья такая промашка вышла. Говорил ему — будь потише. Оно всегда так: на тихих бог пошлет, резвый сам налетит…
— Так и сказал? — только спросил Юрка.
— Так и сказал.
— А ты сам как про эту историю думаешь?
— А кто тут поймет? Твою стычку с управом я помню. Надо было до конца стоять, быком упереться и ни с места. Глупость была — в дождь хлеб молотить. Потом погода установилась, и без показухи хлеб уработали, не позже других…
— Вот бы и сказал об этом Семену Петровичу…
— А где бы его увидеть?
— Что так? Заболел твой командир?
— Семен Петрович как танк, с него любая хворь скатывается, как с черепахи вода. Только сейчас он командный пункт сменил, на бахчах днюет и ночует.
— Не пойму, чего на бахчах делать?
— Святой ты человек, Юрка, ничего не знаешь, ничего не понимаешь. Да бахчи для нашего управа, что первоцвет для пчелы. Взяток богатый там идет. Горожане сейчас шустрые — каждый лошадей по пятьдесят, а то и сто имеет в гараже. Оседлал их — и к Семену Петровичу: «Будь здоров, дорогой». А Семен Петрович как сорока в сказке: этому даст, этому даст, глядишь, и в его кармане хруст звонкий появляется… Не первый год, опыт у него богатый по этой части.
— Вот бы и схватили за руку!
— Не больно нужен. Берет совхозное. Знаешь песню: «И все вокруг совхозное, и все вокруг мое…»?
— Ловкач ты, Ерохин, далеко пойдешь…
— А я далеко не собираюсь. Мне и в хуторе не надоело. Кому тесно, тот пусть катит, как перекати-поле, без остановки, а я оседлость люблю, цыганская жисть мне ни к чему.
