— Ну что, красавица, опять проспала? Небось сон хороший снился, про мужиков, а вас, баб, медом не корми — дай до конца досмотреть…
Дашуха, конечно, никакой красавицей не была, вдовья судьба согнула ее в три погибели, да и сын Ленька-обормот, каких свет мало видел, но при дедовых словах улыбалась, сбрасывала с плеч шаль, как будто прямее становилась.
— Тоже мне, наговоришь, Макарыч! Про мужиков мне ни во сне, ни наяву мысли не идут. Они, такие мысли, натощак нечасто являются. — И, переходя к делу, спрашивала: — Что про молотьбу-то говорят?
— Говорили — не сварили. Прошлый раз был у меня участковый милиционер Кузьмин, толковал: в «Новом свете» застряли. Ничего не получается у них с молотьбой. Да и как оно получится, — дед опять стал серьезным, — когда льет, как пропасти ждет. Федька Мурин, говорят, весь почернел от злости. Им, эмтээсовским-то, тоже хочется — раз-раз и в дамки. А тут Михайлов день, а на дворе, а хлеб не молочен, И что за погода…
Дед начал опять было клясть бога и хляби небесные, но Дашуха, успевшая набрать уголья, уже на пороге сказала:
— Ленька вчера в газете прочитал — мороз ожидается…
— В газетах тоже ошибаются…
— Ну, это ты зря, Макарыч. Станет государство зря деньги тратить. Завели бы тогда таких вот, как наша Феклуша, баб десять — они бы и любую газету заменили.
Дед от удовольствия хмыкнул. Нечасто от Дашухи умные речи можно было услышать, а тут она в точку попала.
— Верно, верно, Дарья, толкуешь, Феклуша — что буйный ветер: всякую гадость с дороги во двор сметает.
* * *
Видно, Ленька и впрямь вычитал в газете точный прогноз. Дня через два, уже под самый Михайлов день, погода установилась, потянул ветерок с севера, и к вечеру на дороге подернулись ледком лужи, а утром схватило и пруд.
— Может, деда, мне сегодня в школу не ходить, вдруг молотьбу начнут? — спросил я.
— Не спеши в камыши, поживи в осоке, — скаламбурил дед.
…Признаться, мы, ребятишки, молотьбу ждали больше, чем взрослые. Выгод от этого было много. Главное, не надо было ходить в школу. Обычно утром, когда молотилка приходила в наш колхоз, Иван Сергеевич, председатель, даже не дав наряда, скакал на лошади в школу.
— Вот что, Александр Кузьмич, — говорил он нашему учителю, — ты уж извини, но эту неделю наши ребята в школу ходить не будут: сам понимаешь, молотьба. Первую заповедь выполнять будем, а там и на трудодни хлебушка намолотить надо. Вязки возить кому?
— Не могу, Иван Сергеевич. Сам знаешь, четверть только началась, от районо комиссию подослать обещали. Да и отстали ребята по программе: сам небось просил картошку помочь убрать.
