Евдокия хотела и про затраты сказать, и про ремонт, и про то, как хорошо в деревне: воздух — хоть умывайся, река за огородами — старица, вода обжигающая, родники ее питают, в последнее время рыбы пропасть стало, но сын опередил ее, сказал как о деле решенном:
— Нет, нет, мать, про дачу не стоит говорить. Я уже и сруб заказал, участок выбрал… Далековато, правда, но место по красоте нашей деревне не уступит.
Евдокия разговор прекратила, поняла — не убедишь сына. Настойчивость его известна. Только от этого как-то горько стало на душе, и обида тяжелым камнем легла.
Григорий Никитович появился на другой день, когда Сергей с невесткой уже на работе были. Сбросив в коридорчике туфлишки свои, грязью замызганные, и подмигнув Полине Егоровне, он в зал неслышно прошел, ладошку лодочкой протянул Евдокии.
— Не ждали в гости?
Евдокия улыбнулась.
— Да какие ко мне гости в городе? Я и не знаю тут никого. Сын бы не жил, поди, и дорогу не знала бы.
Григорий Никитович тоже засмеялся, довольный, наверное, вопросцем своим неожиданным, заговорил быстро:
— А вот и ошиблась, дорогая Евдокия Лукинична. Мне вот понадобился автограф ваш на память. — И из бокового кармана бумажку достал, развернул и на стол положил, накрыв ладошкой.
— Какой такой авто… — Евдокия на слове этом точно поперхнулась, на Григория Никитовича с удивлением поглядела.
Григорий Никитович взгляда этого не выдержал, голову вниз опустил — на макушке лысина сверкнула, — проговорил:
— Одним словом, роспись ваша нужа на бумаге вот этой…
— Какая такая роспись? — Теперь Евдокия фразу до конца произнесла.
— Как бы вам объяснить покороче, а? Вы вчерашний разговор наш с Сергеем Николаевичем помните? Ну, насчет дачи? Ну, так вот… Чего дело в долгий ящик откладывать, а? Я сегодня подумал и решил: хорошо, что Евдокия Лукинична в городе оказалась, оно и кстати. Лес-то мы для дачи в своем управлении выписываем. На сына оформишь — завтра скандал разразится, мол, начальник для себя в первую очередь старается. А на вас оформили — вроде святое дело делаем: солдатской вдове помогаем. Любому ревизору рот заткнем…
— Ты бы, милок, меня в эти дела не втягивал, а? — попросила Евдокия.
— Да что вы боитесь? — Григорий Никитович по комнате заходил. — Какой грех-то в этом? Подумаешь, десять кубометров осины! Неужели мы права не имеем своему начальнику продать? Сами посудите, Сергей Николаевич, можно сказать, на работе сгорает, каждый день с семи утра и до поздней ночи для производства старается, а потребовалось ему гнилье — иди на лесоторговый склад, в очередь становись, унижайся… Авось не бесплатно, а все как полагается, ряд по ряду, по лавочке. — И снова засмеялся.
