— Сам вот институт закончишь, неужели от себя деньги отбросишь? Она, Миша, нужда, денежку кует.
— Так вот ты чего от меня захотел? — закричал Мишка. — Чтоб и я, как эти барыги, стал? Не выйдет. Меня в школе по совести жить учили, и ни в какой институт я не поеду. Свой выбор сделал.
— Какой же, Миша? — вроде ласково спросил дед.
— Дома я остаюсь, трактористом работать буду до армии, а там посмотрим…
Дед сразу окаменел, даже руками бросил махать, часто-часто моргал, потом прорычал:
— Ты что ж, подлец, меня в трату вводишь, а? Можно сказать, на корню подрываешь… А трактористом поработай, поработай, может быть, поумнеешь… Ум через пот быстрее покрепчает…
Дед повернулся, зашагал к повозке. Но шел как-то неуверенно, покачиваясь, будто пьяный, и спина его, как под тяжелой ношей, сгорбилась.
А Мишка, круто забрав влево, вышел на середину улицы и быстро зашагал в сторону дома.
— А теперь, дети, запишите домашнее задание… — Нина Ефимовна энергично тряхнула седыми прядками, застучала мелом по доске.
Привычка смотреть не на доску, а на своих учеников, писать, почти не глядя, выработалась годами — мало ли что могут выкинуть проказники, за ними глаз да глаз. Но теперь в этом нужды не было. Над партами торчит только три головы, рыжие как огонь, с оттопыренными ушами, с конопатыми личиками. На казенном языке это называется «контингент учащихся», а для Нины Ефимовны трое ребятишек, трое Лыгиных, и были тем главным смыслом, на котором держалась ее работа, а может быть, и жизнь.
— А нам, Нина Ефимовна, — сказала третьеклассница Таня Лыгина, — уроки учить в понедельник не надо…
— Почему? — удивилась учительница.
— Мама сказала, к брату, к Сережке, поедем. — Таня сморщилась, зашмыгала носом, потом добавила: — Мы, может быть, и совсем к нему переедем…
— Как совсем? — У Нины Ефимовны замерла на полуслове рука с мелом.
— Мама говорит, жить вместях будем…
Младший Лыгин, первоклассник Ромка, дернул сестренку за рукав, писклявым голосом поправил:
— Не вместях, а вместе, ты, Танька, всегда слова коверкаешь, — и захихикал. В тон ему засмеялся и другой брат Тани, Славик. Были они с Ромкой близнецы.
— Значит, уезжаете? — тихо спросила учительница.
— Ага, уезжаем, — ответила Таня. — Правда, мама не хочет, жалко ей нашу Одноличку, говорит, здесь жизнь начиналась, здесь и кончаться должна…
— Так пусть не едет в таком случае…
— Ага, не едет! А как жить одним? Мужики-то у нас вон только растут… — Она показала на Ромку со Славкой.
