Захотелось мне после этих слов двинуть Разине так, чтоб полетел в холодную, обжигающую воду, но какая-то сила сдержала меня, и я только вдавился телом в банку, как прилип. Наверное, старик угадал мое намерение, потому что еще шибче заработал веслом, направляя лодку к берегу.
Темнота начала окутывать поселок, с вершин высоких елей поползла на улицу, начала пеленать кусты на лугу. За дальним лесом глухим весенним громом грохотали самолеты: уносят людей в дальние края, может, и мне надо подаваться из Светлого? Какой-то тягостный осадок остался от нынешней охоты, горечью осел на душу.
Уже на берегу Разиня, подняв голову к небу, сказал:
— Видать, Юрка ворочает, аж в ушах ломит…
— Какой Юрка? — удивленно спросил я.
— Да сын мой, Юрка, — тихо, будто нехотя, сказал Разиня, — он летчик у меня. Знаешь, как в газетах призывают: «Летайте самолетами!» Вот он и летает…
* * *
За ужином я спросил тетку Марью:
— Сегодня на охоте Разин про сына вспомнил. А я, грешным делом, думал, что он бобылем живет.
Тетка Марья на кухне щипала перо с охотничьих трофеев, поругивая меня, что ей дополнительные заботы, на мгновенье от занятий своих оторвалась, вопрос задала:
— О Юрке говорил?
— Ага, о нем…
— Как же, как же… — оживилась тетка. — Есть у него сын. Только знаешь, как говорят, у блудного отца сынов как у зайца теремов.
Тетка недовольно повела плечами, с досадой плюхнула тушку утки в миску и, вытерев руки о фартук, продолжила:
— Ты Варьку Косоплеткину знаешь?
Как не знать Варвару? Она через два дома жила от тетки в низеньком деревянном домике, и сама маленькая, живая как ртуть. Примечательными были ее глаза — черные, горящие, как угольки. Ходила Варвара быстро, но мелкими шажками — частила и говорила так же быстро. За два предыдущих отпуска видел я ее несколько раз и говорок этот быстрый, как стук дятла, запомнил.
— Ну, так Юрка — сын ее. Она в наш поселок после войны прибилась откуда-то с Украины, с ребенком на руках. Муж у нее на фронте в последний день войны погиб. Вот она и сбежала от тоски, мальчонку своего на руках принесла четырехлетнего. А голодуха была — дай боже! Она и питалась тем, кто чего подаст, ночевала по домам, кто примет. Мальчонка ее поболел-поболел и умер. Тут уж Варвара совсем ослабела, одни глаза только и остались. А из поселка уезжать не хочет — родная могила рядом, жить как? Крыши над головой нет, кормиться нечем. Она в лесхоз рабочей пристроилась. Тут ее и приворожил Разиня проклятый. Это он сейчас жердина жердиной, а в молодости представительный был, идет важно, как олень, стройный, и лицо лоснится. Прибилась к нему Варвара, от него и родила Юрку. А он, как только малыш появился, ей на дверь указал. Опять по домам пошла Варвара, где кто приветит. Потом, видать, совесть у Андрея заговорила, выписал ей леса в конторе, а домишко этот ей мужики наши поселковые за четыре выходных срубили, крышу обрядили, так и хатенка появилась.
