– Мы с тобой как черно-белый шоколад с добавлением янтарных изюминок, – проснувшись раньше меня, прошептал Мет, лаская мои груди.
– Я безумно люблю черный шоколад с изюмом, – проснувшись от ласковых прикосновений, спросонья ответила я. Прильнув к Мету, я крепко обняла его за шею, целуя мягкие и такие ласковые губы. За несколько часов сна я успела соскучиться по своему любимому.
– Предлагаю позавтракать, – предложил Мет, нежно сдувая с моих глаз тонкие пряди волос.
– С удовольствием. Только я, кроме яичницы с беконом, готовить больше ничего не умею.
– Не проблема. Когда у нас будет время, я научу тебя самой лучшей кухне в мире.
– Что? Ты хочешь посвятить меня в таинства традиционной турецкой кухни?
– Обязательно. Но в защиту всех кухонь мира могу с уверенностью заявить, что, пожалуй, французская кухня меня поразила больше остальных, – Мет протянул мне руки, помог подняться и, накинув на меня свою идеально чистую белую рубашку, принялся тщательно застегивать пуговицы, как будто я была не способна справиться с этим трудным занятием.
– У меня есть пижама, – целуя его в нос, заметила я.
– Мне хочется, чтобы моя рубашка пропиталась тобой. Чтобы в часы, когда тебя не будет рядом, я мог бы вдыхать аромат, оставленный твоей кожей. Это будет поддерживать во мне силы, – сказал Мет, подхватывая меня на руки.
Переместившись в любимых надежных руках из спальни в гостиную, я заметила на столе приготовленный завтрак.
– Ого! Когда ты успел все приготовить?
– Пока спала моя голубка, – усадив меня на диван, Мет сел рядом на пол и первым делом налил в небольшие стеклянные чашечки грушевидной формы особым способом заваренный чай, который томился в двойном чайнике. Он подал мне один из стаканчиков и заставил выпить очень ароматный, но достаточно терпкий чай. Стол ломился от традиционных турецких лакомств, которые были разложены в традиционную турецкую посуду. Стеклянные и керамические, огромные и поменьше салатники и тарелки с яркими оригинальными орнаментами, разделенные на ячейки, квадратные, треугольные, ромбовидные, большие и маленькие. Изобилие еды, которая дурманила ароматами, пробудила во мне такой аппетит, что слюнки потекли сами собой. Заметив мой разыгравшийся аппетит, Мет отломил кусочек белого, очень мягкого, посыпанного фисташками хлеба, взял со стола тарелку с какой-то смесью и, макнув туда хлеб, поднес к моим губам. Кусочек, пропитанный этим соусом, который я откусила, привел меня в такой восторг, что я закивала, чтобы Мет снова обмакнул его.
