– Может быть. Так бывает, – ответила я, наливая ей водички в прозрачную чашку.
– Дети-то в чем виноваты? Те, умершие? Эти, нерождённые?
– Знаешь, когда души приходят на эту землю, они приходят получить некий нужный им опыт. Наш батюшка говорит так, что Всевышний распределяет каждую душу в ту семью, где она получает наилучшие условия для развития именно её качеств. Одной душе положен такой опыт, другой душе – совершенно другой. Это – не наша сфера, миленькая. У нас с тобой нет такой квалификации – выяснить, почему именно такой опыт достался душам этих нерождённых или тех погибших детей, или их родителей. Скорее это вопрос твоей религиозной традиции, и я бы посоветовала тебе обратиться к твоему духовному отцу, если он у тебя есть. Или, если нету, съездить в монастырь, в святое место, и поискать там светлого человека, с которым можно об этом поговорить.
– Я съезжу, – взглянула она мне в лицо. Подошла к столу, выбрала, подвинула самый лаконичный, жёсткий стул, села. Взяла чашку, глотнула воды.
– И все же именно благодаря ему ты появилась на этой земле. Именно он – твой пропуск в земную реальность. У меня была клиентка, мама которой была зачата в результате изнасилования немецким солдатом. В войну. И для неё даже война была благом. Потому что если бы не было войны – не было бы её на свете.
– Этак и Гитлер получится положительным героем?
– В её истории было именно так.
– А в моей как?
– А в твоей – ты здесь и благодаря тем восьмерым нерождённым детям, которые были до тебя. Едва ли твоя мама решилась бы вырастить девятерых…
– Верно, – она даже поёжилась.
– Но давай посмотрим ещё на одну связку. Ты как, в силах?
– Да. Очень хочется как-то за один раз отмучаться…
– Тогда давай сделаем следующий шаг. Вот чёрный конь – это твой дедушка по маме. Поставь за ним чёрного Короля и чёрного Ферзя – его родителей. И положи руку на Ферзя. Закрой глаза и ощути чувства этой фигуры.
Алиса сжала в ладони Ферзя – капризное лицо фигурки едва выглядывало поверх её пальцев. Коротко постриженные ногти с красивой формой ногтевого ложа были покрыты тёмным, почти чёрным лаком. Красиво, но очень уж брутально, подумала Я-женщина. Ипостась-психолог рыкнула: в сторону, женщина, ждите вашего времени, не мешайте работать.
– Дыши. Дыши ртом.
Лицо её неожиданно приняло какое-то исступлённое выражение.
– Что ты чувствуешь?
– Нереальную какую-то, лютую просто любовь к сыну. Эта любовь заслоняет мне весь мир. Я даже на мужа смотреть не хочу, ни на кого вообще не хочу смотреть. Только он. Только сын.
