– Так что, ты бы хотела работать больше?
– Знаешь, Боря, теперь я осознаю, что даже если я буду принимать в десять раз больше, очередь не уменьшится! У меня впечатление, что я вычерпываю море чайной ложкой!
– Чего же ты хочешь?
Я зависла с ответом, как Microsoft Windows. После долгого размышления сказала:
– Я хочу, чтобы расстановки по Хеллингеру были доступны, как пломбирование зубов. Осточертело быть экзотическим цветком, орхидеей в свекле. Сколько людей ко мне не попадает! Все равно как я одна-единственная имела бы мешок пенициллина, но выдавала его раз в неделю по чайной ложке тем, кто подороже заплатит. А остальные пусть мрут, решим квартирный вопрос методом снижения рождаемости!
– Я тебя правильно понял? Ты хочешь, чтобы системная психотерапия была доступна всем твоим землякам?
– Хотя бы каждому пятому. Не все же понимают, что можно быть счастливыми. Да не все и ищут счастья!
– И сколько вас там?
– В городе шестьсот тысяч.
– Значит, если раз в году один из пяти придет, то понадобится сто двадцать тысяч часов. По пять часов в день, двадцать дней в месяц, двенадцать месяцев – тысячу двести человек за год можешь принять ты сама…
– …значит, если таких, как я, будет сто человек…
– Осталось где-то взять сто грамотных системных психотерапевтов!
– Сто психотерапевтов – это пять-десять учебных групп… Мне на учебах не раз говорили, что давно пора идти дальше – только я не понимала, куда…
– Теперь понимаешь?
– Теперь понимаю.
– А ты осознаешь, что задумала изменить жизнь целого города?
– Мой город держит печальный рекорд страны – по суицидам. А самоубийства, как правило, происходят по системным причинам! И поддаются корректировке системными расстановками.
– Ты так полагаешь?
– Когда совершено кем-то убийство, то оба эти человека становятся очень связаны – жертва с убийцей. И оба начинают относиться к семейной системе. Но в семье не любят смотреть на убийц и жертв – это неприятно. Убийца, как правило, вытесняется. На него не смотрят, о нем не говорят. Вместе с ним вытесняется и жертва. И тогда кто-то в семье, кто приходит позже, замещает этих людей, причем обоих сразу. Отсюда психоз, и чаще всего он завершается самоубийством. То есть этот человек становится и жертвой, и преступником одновременно. А в нашем регионе очень много самоубийств, значит, было много убийств, особенно детей в семьях, грудных детей: в нищих семьях младенцев выносили на холод, либо кормили чем-то холодным. Это убийства. И за них платят младшие: в третьем-пятом поколении кто-то совершает самоубийство…
