23 июля 1995 года, воскресенье
Расплавленная Москва оказалась напуганной до предела. Месяц назад, требуя прекращения войны в Чечне, Басаев захватил в Буденновске больницу, больше тысячи заложников. Это вам не стычки где-то там в автономиях: вооруженный отряд прошел пол-России, через 52 поста ГАИ. Хотя, уверяют, взятки они давали фальшивыми долларами, ни один гаишник не пожаловался. Федералы, пытаясь освободить пленников, убили 15 боевиков, заплатив за каждого жизнью десятка заложников. Басаевцы ушли, прикрываясь полутора сотнями заложников. Никто не знал, куда боевики двинутся дальше.
Смуглая кожа, карие очи, черные кудри – неудивительно, что меня за вчерашний день трижды останавливали, проверяя документы, регистрацию, билеты на поезд. В столице появился новый термин: «лицо кавказской национальности». В конце концов, я сочла за лучшее окопаться в гостинице, передвигаясь только на такси. Наутро я наконец добралась до Бориса. И через час, став беднее на триста долларов, вышла от него совершенно ошеломленная.
– Я чувствую страшное раздражение в отношении супруга, – начала я.
– И на что направлено это раздражение?
– Просто на него.
– Для этого есть объективные причины? Каковы факты?
– Он много зарабатывает, я почти не работаю – дети, дом… Деньги есть, он о нас заботится, но у меня все время такое чувство, что он заел мою жизнь, – сказала я.
– Твоя жизнь «заедена»?
– Да! Помощницы по хозяйству теперь нет – она уехала к сыну во Владивосток. Я не живу, я только готовлю обеды, стираю колготки, разве что раз в неделю отдушина – несколько часов работаю. Отвоевала себе такое право в тяжелых боях. И очередь ко мне на полгода.
Больше всего меня поразил тот факт, что я сама не задала себе этих вопросов. А значит, и не получила ответов. Хотя только Мюнхгаузен сам себя из болота за волосы вытаскивал, в психотерапии всегда эффективнее сторонний взгляд. Коль скоро это закон для всех, с чего бы для меня появилось исключение?
– Ты работаешь мало – почему?
– И столько-то насилу у мужа отбила. Мол, денег хватает, детей четверо – ими и займись. А ко мне очередь жуткая! У меня месяц назад клиент не пришел, оказалось, повесился. Полгода ждал! Одноклассник мой оказался! И, может быть, работай я, был бы жив…
Я заплакала в голос. Вина выедала у меня глазницы. Слезы смывали боль.
– Значит, такой была его судьба. Ты мнишь себя выше судьбы? – он протянул мне платок и стакан воды.
– Если его судьба такова, значит, моя судьба – сознавать, что я имею к его смерти отношение…
