– Что-то было в родительской семье, что как-то соотносится с этой цифрой? – спросила я, положив на его запястье ладонь. Леша сосредоточенно свел бровки. Затем медленно, растерянно заговорил:
– Вы знаете, действительно, никогда не задумывался. 27-летним умер бабкин отчим. В реке утоп. А через 27 лет повесился бабкин брат, а его сын в 27 лет угодил в психушку. А мой отец в 27 лет стал инвалидом и пьет с тех пор без просыху.
– А сама эта бабушка жива?
– Жива, в Соцгороде у ней избушка. Крепкая бабуська, при памяти еще.
– А что-то еще о ее родителях тебе известно?
– Чего не знаю, того не знаю. Врать не буду.
– Тогда я тебя должна попросить вот о чем. Пойди к ней и выясни все, что сможешь, о ее родителях. Для того чтобы пойти дальше, нам не хватает информации. Я жду тебя завтра. Как раз будет 27-е число…
27 февраля 1993 года, суббота.
– Торт ей припер. Так она чуть не весь одна усидела! Крутая у меня бабаня. Прошлый год еще сама дрова колола. Как раз они с Анфисой Степановной чаи гоняли, с соседкой, всю жизнь через забор живут.
– А что-то узнать удалось?
– Вот с этим пожиже. Говорит, знает только, что когда матерь ее была ею беременна, муж ее куда-то исчез. И еще не успела она бабусю мою родить, как сошлась с молдаванином, от которого потом бабкин брат и образовался. Правда, Степановна встряла, болтали, мол, не так просто муж куда подевался, а помогли ему прабабка с полюбовником, не то донесли в ЧК, не то сами загубили, но бабаня ей быстро рот заткнула – не болтай напраслину на мать, никто ничего не знает в точности.
– Напраслину, говоришь?.. Лешенька, Господь всегда посылает информацию тогда, когда она нужна. Я думаю, сейчас мы уже сможем поработать. Сделаем так. Возьми в кладовке разную обувь, неси сюда семь пар.
Алексей принес дворовые галоши, рыжие «вьетнамки», Тошкины кеды, растоптанные кроссовки, обрезанные валенки, Гришкины выходные ботинки и мои старые босоножки.
– Сними свои тапки, пожалуйста. Теперь расставь по комнате, медленно, вставая каждый раз на эту обувь и прислушиваясь к тому, что происходит в середине тебя, обувь. Валенки – это будет первый муж твоей прабабушки, кроссовки – ее второй муж-молдаванин и галоши – это будет сама прабабушка. Потом найди место для босоножек – они будут символизировать твою бабушку, дочку прабабушки. Вьетнамки – ее повесившегося брата, кеды – потерявшего разум племянника, ботинки – твоего отца. Но вначале поставь тапки – это будет твое место.
