– Замечательно! – воскликнул главврач.
– В каком-то смысле да. Только не «за», а «при». Он заявил, что долго молчал и не решался открыть рот, но все вокруг оказались такими хорошими людьми, что он уже не боится. Он понял, что мы один улей.
– Что, простите?
– Улей. А вы… – Психиатр нагнулся к уху главного и зашептал.
Через четыре секунды тот побагровел.
– Я? Откладываю яйца?…
– Да. По ночам, в ваших сотрудников. И это, по его мнению, очень хорошо. Ему было неловко об этом распространяться, но теперь он считает, что можно. А сам он – Космический Шмель. Уже давно. Я первый, кому он признался.
– Где он сейчас? – Главврач взялся за сердце.
– В том-то все и дело. Он пригласил к себе уролога, окулиста, инфекциониста и начмеда. Заперся с ними в кабинете. Там мертвая тишина. И мне только что показалось, что из-под двери тянется дым.
Любые совпадения случайны
Доктор Юрочка – эта нелепая и забавная фамилия отравляла ему жизнь с малых лет – был на редкость вспыльчивым и суетливым человеком. День-деньской его рябая безбровая физиономия мелькала то в отделениях правого крыла, то в отделениях крыла левого. И вечно некстати, не вовремя, когда всем решительно не до него, и, как правило, – с какой-то чепухой, не по делу, бельмом на глазу у всех и каждого. Бывает, спешит куда-то, не думая ни о чем, целеустремленный белый халат, и вдруг едва успевает притормозить перед плюгавой, угрожающе нахохленной фигуркой, которая тоже только что замерла на бегу соляным столпом и собирается залаять из-под мятого колпака. Колпак – человек неодобрительно сотрясается! – съезжает на глаза, размыкается лягушачий рот, согнутый палец начинает негодующе стучать в какую-то бумагу. Никто не ведает, что это за бумаги, зачем они, почему так важны для Юрочки, и главное – откуда происходит Юрочка лично – кто он, собственно говоря? все позабыли давным-давно, даром что тысячу раз переспрашивали и никак не управлялись запомнить. Вроде занят он какой-то диагностикой – чего? каким образом? хорошо бы выгнать совсем, да ведь не вспомнить, черт побери, кто он такой, не дать бы маху.
Слов Юрочке никогда не хватало, и он подключал мимику, жесты, сучил ножками, покуда что-то внутри не перекрывало ему кислород. Едва этот момент наступал, Юрочка умолкал на полухрипе, немедленно разворачивался и мчался терзать очередную структуру, будь то хозяйственная часть, служба реанимации или лаборатория. Конечно, людей типа Юрочки большинство не воспринимает всерьез. В этом состоит заурядная защитная реакция, без которой объектам Юрочкиных домогательств осталось бы разве пойти и тихо удавиться. Его несдержанность могла испортить настроение и обидеть – но ненадолго. О нем быстро забывали, и если случалось ему по ошибке возникнуть где-либо вторично, сей визит вызывал у хозяев больше веселья, чем паники.
