Чего ей на самом деле хотелось (хотя она старалась не признаваться в этом даже самой себе, когда сидела за столом у себя в кабинете), это пригласить к обеду Тома. Одного только Тома, чтобы он любовался ею при свечах и говорил, какая она красивая; она была уверена, что он хочет сказать ей об этом. Да вот беда – он всего-навсего простой пилот. Одно дело – разрешить ему называть ее по имени, и совсем другое – пригласить его к обеду. И даже если она нарушит все традиции и все-таки пригласит его, так ведь он наверняка притащит с собой эту свою гадкую подружку и испортит весь вечер.
Фрейя со вздохом откинулась на спинку кресла. Портреты прежних маркграфинь сочувственно смотрели на нее со стен, и ей вдруг пришло в голову: интересно, а как бы они поступили в подобной ситуации? Но конечно, такой ситуации никогда еще не бывало. Их всегда выручали древние традиции города, служа простым и надежным руководством в вопросах о том, что можно и чего нельзя делать. В их жизни не было сбоев, она напоминала работу хорошо налаженного часового механизма.
«Мое всегдашнее везенье – остаться за главную именно в тот момент, когда лопнула пружина, – мрачно подумала Фрейя. – Мое всегдашнее везенье – тащить на себе груз традиций и правил, которые уже не действуют так, как нужно».
Но она знала, что, если сбросит с себя броню традиций, окажется лицом к лицу с огромным множеством новых проблем. Люди, оставшиеся в городе после чумы, не разбежались только потому, что почитали свою маркграфиню. Если Фрейя перестанет вести себя, как подобает маркграфине, будут ли они по-прежнему ее слушаться?
Она снова склонилась над списком гостей и как раз заканчивала рисовать маленькую собачку в левом нижнем углу листка, когда в комнату влетел Смью, тут же снова вылетел за дверь и, как положено, постучал три раза.
– Можете войти, камергер.
Он вошел опять, запыхавшийся, в шляпе, надетой задом наперед.
К тому времени как Фрейя добралась до капитанского мостика, погода окончательно испортилась и снаружи ничего не было видно, кроме крутящихся в воздухе снежных хлопьев.
– Ну что? – Маркграфиня вышла из лифта, не дожидаясь, пока Смью доложит о ее прибытии.
Виндолен Пай испуганно присела в реверансе:
– О свет ледяных полей! Я почти уверена, что это Волкогемптон! Я успела разглядеть три характерные металлические башни позади челюстей. Наверное, он затаился здесь, рассчитывая перехватить какие-нибудь из городов-китобоев, идущих вокруг Гренландии…
