.
Есть немало ученых, которые всю свою карьеру — лет пятьдесят жизни — посвятили изучению, описанию и лечению неврозов. Но нельзя назвать ни одного, пусть не выдающегося, пусть просто приличного ученого, который целиком отдал изучению любви хотя бы десяток лет. И это притом, что степень временного помутнения рассудка, вызываемого любовью, во многих случаях вполне сопоставима не только с неврозом, но и с психозом, а как причина самоубийств и депрессий в самом цветущем возрасте любовь если не на первом месте, то на одном из первых уж точно.
Крупные ученые изредка касались проблемы любви, но только изредка, и только касались. К примеру, великий З.Фрейд оставил после себя более двадцати томов сочинений. Ну что бы ему, всю жизнь изучавшему сексуальные взаимоотношения людей, не посвятить хотя бы один из них тому, о чем исписаны горы бумаги? И просветить, наконец, человечество, в этом вопросе? Не посвятил, однако, и не просветил. Если собрать все замечания З.Фрейда по поводу «романной» половой любви, едва ли наберется два-три десятка страниц.
Несоответствие объемов научной и художественной литературы про любовь замечено, конечно, давно. Но все авторы, указав на эту несообразность, тут же о ней забывали и больше не вспоминали, как, например, цитированные выше У. Мастерс и В. Джонсон. И совершенно напрасно.
Когда мы приезжаем в чужую страну и знакомимся с ее обычаями и традициями, некоторые из них кажутся нам нелепыми и даже смешными. Но если пожить в стране подольше и получше узнать ее историю, то каждый раз выясняется, что возникновение «нелепых» на первый взгляд обычаев не было обусловлено ошибками или бестолковостью народа, а имело под собой веские и вполне разумные основания. И если на протяжении столетий вся европейская мысль очень много восхваляла любовь и очень мало стремилась ее понять, значит, и на то были вполне серьезные и разумные (для своего времени!) основания, которые надо бы постараться выявить.
***
Иногда здесь пытаются отделаться ссылкой на особую загадочность любви, в силу которой науке она пока не по зубам и наука займется ею лишь в будущем, когда удастся создать особую методологию. «Прошли времена, когда любовь пытались уловить в сети обычных понятий, постичь логически-описательными и классификационными методами. Старый подход к любви исчез, новый только что рождается. Он будет, видимо, сплавом и психологического, и биологического, и социального, и этико-эстетического»
