— Бюджетников вытолкай и место появится.
— А куда я их? У них ни копейки, ты же знаешь, в областных и городских помрут они. Все равно платить надо. А у меня детки с черепно-мозговыми, с переломами. Как я их на улицу?
— Добрая душа. Солнышко наше, — Савелий снова улыбнулся. Видно было, что блажью считает, но не перечит и восхищается.
— В следующие выходные — ничего даже слышать не хочу.
— А в следующие обязательно. Детское откроем как раз, и я к тебе на неделю приеду.
Фаина поправила выбившуюся из узла на затылке прядь русых волос. Ее светло-серые глаза сосредоточено рассматривали пациента, пока тот пытался согнуть и разогнуть пальцы.
— Обещаешь?
— Обещаю. Мне пора, — наклонилась, поцеловала Савелия в висок, — я оставила лекарство, но там по предписанию. Сегодня постельный режим. Через два дня ко мне приезжай — анализы нужно сдать. И никакой нервотрепки, и никакого коньяка, — пригрозила пальцем, — я проверю.
Она попрощалась с Афганом и, снимая на ходу белый халат, пошла к двери.
— Ей бы мужа хорошего и детишек, а она, чертов фанатик, больницей своей занята.
— Каждому свое, Сава. Она этим живет. Сам знаешь… она уже пробовала и мужа, и детишек.
Ворон наконец-то согнул и разогнул пальцы рук. Удовлетворенно закряхтел и сел на диване, нащупал ногами тапки.
— Плесни-ка мне любимого "армянского" пятизвездочного.
Афган подошел к бару, достал бутылку конька. Налил в бокалы совсем немного и протянул один Ворону.
— Тебе бы не мешало повременить. Слышал, что Фая сказала?
— Кто не курит и не пьет — тот здоровеньким помрет, а это, мать вашу, обидно. Сольешь меня ей — уволю.
— Я сам на пенсию уйду.
— Я тебе уйду. Так что там? Давай, хватит тянуть.
— Азиаты подтягиваются, Ахмед три дня назад приехал с головорезами своими. Я пробил — там вроде секс-трафик налаживают. Насчет дури пока тихо, но сам знаешь, он дело Камрана продолжит — это их семейный бизнес. Царь им там малину подпортил основательно, но они уже оклемались, видать. Скоро каналы начнут пробивать, если уже не начали.
— Царя не Ахмед замочил. Это кто-то из своих. Хотя эта тварь хитрая, мстительная, может, и замешан. Душно-то как.
— Все окна открыты, на улице плюс пять. Хреново тебе, Ворон. Пора с сыном не в строгого воспитателя играть, а серьезно разговаривать.
Ворон криво усмехнулся:
— Думаешь, в ящик сыграю и трон не передам наследнику?
— Думаю, что на трон посадить кого угодно можно, а заставить уважать — это уже другое дело. Заслужить надо. Ты его за бортом держишь в спасательном жилете, а пацан плавать умеет. Соображаешь, Ворон?
