Джеймс наконец решил, что уже вечером должен расторгнуть помолвку с Мэри. Он не мог тянуть с этим. Каждый день усугублял тяжесть ситуации, уже не представлялось возможным откладывать обсуждение свадьбы, и он не мог предложить Мэри ничего, кроме дружеских чувств. Джеймс видел все ее достоинства: искренность, честность, естественность, стремление все сделать правильно, милосердие, каким она представляла его себе, доброту. Джеймс считал себя безмерно обязанным Мэри за любовь к его родителям и заботу о них. Он с радостью поблагодарил бы ее за это и многое другое и согласился бы видеть в Мэри очень близкого друга, даже сестру, но Джеймс не любил ее. И мысль о браке внушала ему только отвращение. Да и Мэри, казалось Джеймсу, не любила его по-настоящему. Он знал, что любовь совершенно отличается от привязанности, на которую только и способна Мэри. Она любила его за достоинства ума, за достижения в жизни, более или менее сносные манеры и безупречный моральный облик.
– Она любит меня не больше, чем Десять заповедей! – раздраженно воскликнул он.
Мэри тянуло к нему по привычке, ради соблюдения приличий, потому что так принято. Любовью это и не пахло. Он пренебрежительно пожал плечами, подыскивая подходящее слово для определения этого довольно приятного, но не возбуждающего чувства. Джеймс, когда-то охваченный страстью, боровшийся с ней, как со смертным грехом, наконец-то убил ее, чувствуя, что она, как коршун, впилась ему в горло и пила его кровь. Вот почему Джеймс знал, что любовь – это огонь в жилах, неудержимое влечение, исступление, безумие. Это любовь тела, состоящего из плоти и крови, чувство, которое дарует жизнь или убивает. Ее основа – секс, но не отвратительный и аморальный, а тот, что представляет собой источник жизни. Женщина желанна, потому что мужчина любит ее тело; ее губы алые и страстные, потому что он целует их; волосы – роскошные, потому что он касается их руками, погрузив в живое золото.
Джеймс остановился, умершая любовь ожила и теперь терзала его душу, как хищник – пойманную добычу. Он застонал от внутренней боли, от горькой радости. Да, такова истинная любовь. Смущало ли его, что той женщине чего-то недоставало? Он любил ее, потому что любил, любил со всеми ее недостатками. И, несмотря на мучительную сердечную боль, искренне благодарил ту женщину, потому что она научила его любить. Да, она причинила ему страдания, но дала силу вынести их. Возможно, разрушила ему жизнь, но показала, ради чего стоит жить. Что значат агония и муки в сравнении с ослепляющей страстью, которая позволила ему почувствовать себя богом? Только влюбленный вправе сказать, что он живет, потому что каждый момент его жизни насыщен и ярок. Джеймс чувствовал, что более всего ему дороги воспоминания о том месяце, пронесшемся, как миг, когда он видел мир во всем его великолепии, сверкающим многообразием красок, поющим и радующимся так, как это бывает только в юности.
