- Воины!.. - крикнула Мира и осеклась. Она хотела переубедить их. Сказать: все чушь. Сказать: забудьте. Заорать: присяга - формальность, разве вы не видите? Все вокруг - театр, не верьте ничему, не будьте дураками!
- Воины!.. Я...
Что же ты скажешь, Минерва? Я - марионетка лорда-канцлера, вашего врага? Я - безвольная пьяница? Я ничего для вас не сделала, я кукла, не верьте мне, не смотрите так, будто я что-то значу?
Нет, не то. Близко, но не в точку.
- Верные воины Короны!.. Я, ваша императрица...
Снова осеклась.
А солдаты ждали продолжения. Ловили каждое слово. Даже белые облачка выдохов стали реже.
Я не хочу нести за вас ответственность!!! Вот оно! В яблочко, Минерва. Умница.
Она глубоко вздохнула. Сглотнула комок, судорожным кашлем прочистила горло.
- Воины Короны. Вы бились за Адриана. Я буду до смерти благодарна вам. Вы сделали для меня больше, чем кто-либо. Вы сражались за Адриана.
И я недостойна принимать у вас присягу. Вот еще один факт для этой правдивой минуты.
- Для меня честь - говорить с вами. Вы - гордость Империи. И я хочу...
...прикинуться чем-то вроде настоящей императрицы? Не опозориться сильней, чем уже успела?
- Я хочу принять присягу отдельно у каждой роты, чтобы увидеть все ваши лица.
Обернувшись к генералу, она запоздало спросила:
- Это можно устроить?.. Так делается?..
- Вы - владычица, - ответил Серебряный Лис. - Только прикажите.
Церемония затянулась на несколько часов. Чтобы не держать солдат на морозе, Мира распустила два полка, оставив на плацу лишь один. Рота за ротой выстраивались перед нею и произносили слова присяги. Затем то же проделал второй полк, за ним - третий. Рано стемнело. Выполняя приказ владычицы - "Хочу увидеть все ваши лица" - факельщики шагали перед строем, освещая солдат. Смотрелось глупо, но и торжественно до дрожи. Пятно света выхватывало лица одно за другим, поочередно. Слитная масса войска распадалась на отдельных людей - живых, уставших от войны, потрясенных и раздавленных поражением. Миру терзал стыд. За то, что мучает солдат, затягивая ритуал. За то, что так молода и ничего не видела в жизни, особенно - в сравнении с этими людьми. Даже за то, что мерзнет, стуча зубами, и думает не столько о присяге, сколько о горячем вине и теплой постели. Стыда она хлебнула полной ложкой.
Мира не смела надеяться, что солдатам пришлась по душе ее выходка. Однако генерал, как ни странно, выглядел довольным. Когда церемония окончилась, сказал:
