Он увидел невыразимо прекрасную женщину, сидевшую на высоком табурете у края стойки. Ее руки в перчатках были стиснуты, от нее веяло отчаянием.
Керр прошел через комнату и нерешительно остановился перед ней, разглядывая.
Все было верхом изящества: темно-зеленый жакет с каракулевым воротником, такая же юбка; непокрытые волосы были черны, как ночь, лицо мертвенно-бледное, а неподвижно устремленные в одну точку глаза — неожиданно-синие.
Она сидела, чуть сгорбившись, но все равно Керр сумел разглядеть мягкую линию стройных бедер, тонкую талию, покатые узкие плечи. Туго натянутая на коленях юбка четко обрисовывала ее стройные ноги, необыкновенно длинные, восхитительной формы. Узенькие ступни были обуты в элегантные туфельки.
Керр стоял, молча глядя на нее, и спрашивал себя:
— Господи, Рикки, что это на тебя накатило? И что ты собираешься делать?
То, что необходимо что-то сказать, было ему совершенно ясно. Ему казалось совершенно невозможным просто допить свое виски и уйти отсюда. Он опустился на пустой табурет рядом с ней. Она все так же прямо глядела перед собой, не замечая ничего вокруг, и казалась невыразимо несчастной.
— Вам следует немного приободриться, — произнес Керр. — Ничто не бывает таким уж плохим, как кажется на первый взгляд. Честное слово. Вы должны мне поверить, это правда.
Он улыбнулся ей, но звук собственного голоса показался ему очень странным.
Она повернула голову и посмотрела на него. Керр увидел, что под жакетом на ней одета очаровательная зеленая шифоновая блузка, застегнутая у самого горла бриллиантовой брошкой. Он подумал, что ее одежда стоит кучу денег. Интересно, что может делать эта женщина в таком месте.
Она произнесла низким, волнующим голосом:
— Как мило с вашей стороны, что вы стараетесь утешить меня. Благодарю вас. Но боюсь, это бесполезно.
— На свете нет ничего бесполезного, — сказал Керр торопливо. Что бы ни было, необходимо заставить ее разговориться, решил он. Ее нельзя отпускать, пока она не выговорится. Его волновала близость этой женщины. На него повеяло тонким ароматом духов.
— Ничего не бывает бесполезного, — повторил он. — У всех бывают в жизни неприятности, потом непременно все улаживается. Жизнь — такая штука.
— Вы очень добры. Я рада была бы согласиться с вами, рада была бы, если бы вы оказались правы.
— О, скажите, что с вами? Неужели я ничего не могу для вас сделать?
Она покачала головой.
— Я целый вечер сегодня брожу по барам и трактирам, перехожу из одного в другой. Я это делаю потому, что кто-то сказал мне, что если много выпьешь, то непременно обо всем позабудешь. Но это неправда. Я ничего не забыла.
