— Хорошо, — сказал Куэйл, — позвоните ему сейчас же. Передайте, что я жду его в обычном месте в 12.30. Мне необходимо поговорить с ним. Вам обоим сегодня ночью предстоит небольшая работенка. Мне кажется, он будет доволен, если вы отправитесь вместе с ним.
Сэмми усмехнулся.
— О'кей, мистер Куэйл.
— Передайте ему, что я жду его, потом ждите, когда он свяжется с вами. Вам ясно?
— Ясно, мистер Куэйл. Я свяжусь с ним немедленно.
— Отлично. Пока, Сэмми.
— Пока, — Сэмми положил трубку и с минуту молча смотрел на аппарат. Потом выплюнул сигарету и принялся одеваться, все время, улыбаясь, словно узнал что-то забавное.
Где-то в глубине квартиры часы пробили двенадцать, звук у них был гулкий и глубокий…
Керр, стоявший прислонившись к притолоке двери, увидел прямо перед собой лицо Магдалены Фрэнсис и смутно подумал, что она ему очень нравится. Она подошла ближе и шепнула:
— Рикки, мне кажется, что вы набрались, но я нахожу, что вы очаровательны, когда наберетесь.
Он улыбнулся ей.
— Не думайте так. — Когда я напьюсь, во мне пробуждаются самые низменные инстинкты. Я ужасный человек.
Она рассмеялась восхитительным звонким смехом. Он словно шел из самой глубины ее горла.
— Ну, конечно, — согласилась она. — Все самые лучшие мужчины — негодяи. Но все же вы замечательно умеете напиваться так, что даже никому не заметно.
Он, искоса посмотрел на нее.
— Никому не заметно? А что если даже кто-то и заметит? Что тут, собственно, замечать?
Она посмотрела на него долгим, как показалось Керру, даже чересчур долгим взглядом. Глаза ее словно рассказывали о чем-то, это была, должно быть, интересная история. Но лицо ее было серьезным только секунду — и она тут же снова улыбнулась.
— Если бы мне было что-то известно о вас, что остальным не следует знать, то они никогда бы этого не узнали.
— Значит, вы считаете меня таким, Магдалена?
— А разве я ошибаюсь?
Уголком глаза он наблюдал за Сандрой. Она стояла у кушетки и разговаривала с Мигуэлесом. Магдалена что-то сказала, но Керр не слышал. Он наблюдал теперь за Мигуэлесом. Никаких сомнений — в этом испанце что-то есть. Он высок, строен, лицо с тонкими чертами, красивое, загорелое. К тому же он не робкого десятка. Он с одинаковым энтузиазмом сражался в разных армиях во время гражданской войны в Испании и наслаждался самим процессом. По-видимому, он совершенно безразличен к революции. Он обладал спокойствием и чувством юмора. И это был крепкий орешек. Глядя на Мигуэлеса и прислушиваясь к мелодичным звукам его голоса, Керр ясно понимал, насколько испанец крепкий орешек. Он мог быть жестоким, если бы захотел. Зато голос у него был необыкновенно мягкий, а руки — очень белые по сравнению со смуглым лицом. Длинные, музыкальные пальцы. Женщины, наверняка, неравнодушны к Мигуэлесу, подумал Керр. Интересно, что думает по этому поводу Сандра?
