Он пожал плечами, снял пиджак, жилет и туфли и прилег на кровать. Положив руки под голову, он лежал, уставившись невидящим взглядом в потолок и обдумывая все детали.
4
Сэмми Кордовер открыл глаза, потянулся и уставился в потолок, покрытый трещинами. Во рту у Сэмми пересохло, он провел шершавым языком по губам: когда он просыпался в такое время суток, у него всегда было пересохшее горло. Через полуоткрытую верхнюю фрамугу в комнату вползал туман; Сэмми ощущал его вкус на губах. Типичный лондонский туман, для Сэмми всегда связанный с самыми неприятными ощущениями.
Он приподнял голову, в ногах кровати он увидел торчащий из-под одеяла собственный большой палец, и это сразу напомнило ему о том, как прозаична и малоинтересна обыденная жизнь. Комната была маленькая, скудно и плохо обставленная, неопрятная. В углу, на стуле, лежала его одежда. Довольно широкие брюки были аккуратно сложены, так же, как и двубортный жилет, и пиджак с большими подложенными плечами. Под столом стояли остроносые, до яркости начищенные туфли. Сэмми всегда был элегантен. Именно такого мнения были о нем девушки. К тому же он умница, этот Сэмми. Он хорошо зарабатывал, состоя на службе у загородной транспортной компании, и отлично умел тратить свои деньги. Всегда элегантно одетый, спокойный и приветливый молодой человек. Никогда он не распоясывался… во всяком случае, никто за ним не замечал этого. К тому же щедрый. Вот как о нем думали девушки.
Он опустил голову на подушку и расслабился. Все же он предпочел бы, чтобы что-то произошло. Вообще-то это было вовсе недурно: поживать себе, ничего не делая и спокойно тратя небольшую сумму денег, и просто приятно проводить время. Это было просто великолепно. И все же что-то его не удовлетворяло в таком ходе событий. Не то, что бы все шло не так, как ему хотелось, но все же время от времени мужчине просто необходима встряска… чуть-чуть разнообразия… Он усмехнулся.
Сэмми был истый кокни. Он принадлежал именно к этому единственному в своем роде племени людей, которые родились и провели всю свою жизнь в самой гуще Лондона, которые насквозь пропитаны достоинствами и недостатками, присущими только лондонским кокни. Он был опасный человек.
За свои двадцать семь лет жизни он поднабрался такого опыта, который совершенно необходим тому, кто ухитрился выбраться на поверхность с самого дна житейского. Он был хитер, умен и опасен и слепо поклонялся только тому, кого считал выше себя самого.
