К разговору этому все время прислушивался доктор Фикенвирт, сидевший напротив; он даже нагнулся через стол, чтобы не пропустить ни слова. У доктора была словно срезанная сзади голова с высоким лбом, прикрытым жидкими прядями волос. Как все немцы этого типа, он изо всех сил старался походить на Гете. Решив, должно быть, что настал удобный момент вмешаться в разговор, он сказал:
— Извините, мистер Халлес, я хочу задать вам один вопрос.
— Пожалуйста, — отозвался Халлес, несколько удивленный.
— Это насчет вашей фамилии. Никогда до сих пор я не встречал такой. Вы англичанин?
— Да, конечно. Халлес — вустерширская фамилия. Не очень обычная, но все же встречается в тех местах.
— А она что-нибудь означает?
Доктор Фикенвирт говорил с сильным немецким акцентом, особенно забавно было его раскатистое «р».
— Это название местности.
— Ага, топографическое происхождение! Вы позволите это описать?
— Записать, а не описать, Фриц, — поправил его Мертон.
— А, да, да, записать! Спасибо.
Он достал из кармана пачку карточек, перехваченную резинкой.
— Такая у Фрица система, — пояснил Мертон. — У него имеется картотека по всем вопросам, которые его интересуют, и он записывает всякую мысль, которая приходит ему в голову, и все новые сведения, какие ему попадаются. Когда карточка заполнена, он вносит ее в указатель.
Фикенвирт сиял от удовольствия.
— Я эту систему позаимствовал у одного шотландского профессора. Она очень удобна. Вот смотрите — я беру карточку на такую тему: фамилии, топографическое значение. Пишу на ней «Халлес», а в скобках — «Вустершир». Видите?
Он протянул карточку через стол, и Халлес увидел, что его фамилия вписана в аккуратный столбец вместе с другими.
— Вот! — воскликнул Фикенвирт и убрал карточку жестом фокусника, демонстрирующего свое искусство публике. — Кладу ее обратно к другим и надеваю резинку.
— Это здорово, Фриц! — Мертон бесшумно сложил ладони, делая вид, что аплодирует. — Вы непременно покажите нам еще какие-нибудь фокусы — в другой раз.
На лице Фикенвирта написано было удовлетворение, но и легкое недоумение.
— Вы интересуетесь фамилиями? — спросил Халлес.
— Меня интересуют всякие слова. — Я — Neuphilologe.[7]
— Несомненно! — подтвердил Мертон. — Да еще какой! Помните, Кэдби, когда я в первый раз увидел Фрица, я вам сразу сказал: «назовите меня обезьяной, если этот человек не чистейший „нойфилолог“». Сказал или нет?
Фикенвирт смотрел то на одного, то на другого.
— Простите, как вы сказали?
