Юноша аккуратно свернул тандзаку, спрятал его на груди и отнес домой. Когда он вновь раскрыл свиток и вгляделся в него, письмена показались ему даже еще более прекрасными, чем прежде. Его познания в каллиграфии убедили его: стихи записаны некой девушкой – очень юной, очень умной и, вероятно, наделенной богатой душой и благородным сердцем. Воображение поэта немедленно нарисовало удивительный образ, в который он не мог не влюбиться, и юноша влюбился в ту, кого он не знал и даже никогда не видел. Понятно, что следующим его порывом было решение разыскать ту, что начертала иероглифы, и, если это возможно, жениться на ней… Но как найти ее? Кто она? Как ее зовут? Где она живет? Разумеется, он мог уповать только на помощь богов.
Но тут ему пришло в голову, что боги, возможно, и так благоволят к нему. Ведь тандзаку он обрел, когда стоял напротив храма богини Бэнтэн, а именно этой богине молятся влюбленные, когда мечтают о счастливом союзе. Эта мысль подвигла его попросить богиню о помощи. Он тотчас собрался и отправился к тому же храму, где был накануне, и здесь вознес свою молитву богине Бэнтэн.
«О богиня, сжалься надо мной, – молил он ее, – помоги отыскать то место, где живет юная особа, что переписала эти стихи! Дай мне шанс увидеть ее – хотя бы на мгновение!»
После того как молитва была произнесена, он поклялся исполнить особый ритуал нанука-маири, который включал в себя ежедневные семидневные молитвы, приношения во славу богини и бессонную ночь на седьмые сутки, что пройдет в поклонении подле ее храма.
И вот седьмая ночь – ночь его бдения – наступила. В час, когда все замирает и тишина кажется всеобъемлющей, он услышал голос. Тот доносился от храма – кто-то просил допустить внутрь. Другой голос – уже изнутри – ответил, и храмовые ворота открылись. Байсю увидел старика величественного вида, который медленными шагами приближался к святилищу богини. Почтенный старец был одет в праздничные одежды, его чело, с волосами белее снега, украшал головной убор особой формы – эбоси, что указывало на высокий ранг визитера. Подойдя к храму, он смиренно опустился на колени, словно ожидая некоего указания. Следом распахнулись внутренние двери, что вели к алтарю. Теперь алтарь отделяли только бамбуковые шторы. Но вот и они раздвинулись, и через образовавшийся проход к старику вышел мальчик – очень красивый и длинноволосый. Волосы его были стянуты на затылке на древний манер. Это был
