– Как скажешь, – сказала она, пожав плечами. – Давай оба поклянёмся не врать и сразу станем лучшими друзьями.
Незнакомец рассмеялся. Легко, расслабленно, будто и в самом деле говорил с другом.
– Ты права. Пора уже переходить к делу. Но для начала нам нужно как-то называть друг друга. Меня можешь звать Энормис.
– Лина.
– Отлично, Лина. Как ты уже поняла, я не имею отношения к тем, кто тебя ищет. Меритари, я прав?
– Предположим.
– Тогда предположим ещё кое-что. Слышала о чародее из Квисленда?
– Который квислендский изгой? – припомнила Лина.
Она и в самом деле слышала много интересного об этом чародее. Если верить слухам, он настолько силён, что даже Красному Ордену приходится с ним считаться. Однако вживую этого изгоя никто не видел – так что вопрос ещё, существует ли он на самом деле.
– Именно. Я его ученик.
Лина фыркнула.
– Не веришь?
– Да даже если так, то что с того?
Девушка давно привыкла обходить любых чародеев за тридевять земель. Чему-чему, а этому жизнь её научила. Видишь колдуна – жди неприятностей. А если колдун тебя видит – считай, они уже начались.
И снова Энормис понял недосказанное – будто в мысли заглянул.
– Чем же тебе так насолили маги? – он встал и прислонился спиной к стене. – Ведь у тебя самой есть Дар.
– Я его не просила, – огрызнулась Лина.
– Никто не просил. Я не просил. Большинство меритаритов его не просили. Он просто есть, хочешь или нет. И это не так уж плохо…
Чародей не успел договорить. Сам того не зная – или зная? – он ударил в самое больное место. Девушка взъярилась, вскочила, но ноги подвели – слабость заставила снова сесть на кровать. Разозлившись от этого ещё больше, она ударила по топчану кулаком и выкрикнула:
– Да неужели?! Это из-за него я оказалась на улице! Из-за него я ворую, побираюсь и сплю с клопами! Эти «одарённые», – слово прозвучало как последнее ругательство, – пронюхали о моём Даре, хотели сделать такой же! Убийцы, которых они послали, убили папу, дом сожгли! Я сама там чуть не сгорела! Не так уж плохо, говоришь?! Да забирай его тогда, отдам с удовольствием!
Энормис перестал улыбаться. В его глазах Лина прочла сочувствие – и тут же подумала, что если он произнесёт хоть слово, она его ударит. Плевать, что будет потом, пусть хоть кожу живьём сдирает, зато она оставит отметину на его чародейской роже…
Но он молчал. Во взгляде ни злости, ни волнения – только участие и какая-то потаённая грусть. Он будто вспомнил, что сам когда-то пережил нечто подобное, но боялся показать, что всё прекрасно понимает.
