— Я больше всего в человеке слово ценю. Обирать не стану. Тогда хотел, теперь нет. Тогда много всего было — сын был. А чем у человека больше — давай больше. Старуха! Принеси-ка…
Евлампия принесла кожаную, с кистями, сумку. Прохор отсчитал сотню ассигнациями, придвинул Кузьме:
— Бери.
— За жеребушку? Много…
— Дают — бери, бьют — беги…
Кузьма ехал домой и досадовал, что не спросил про брата. Быть не может, чтобы такой человек пропал. Раз княжна да добрый конь исчезли, додумывал Кузьма, значит, в побег ударились.
Солдатчина хоть и попортила шкуру, как сам определял войну с японцами Кузьма, но многому и научила, заставила задуматься. Поглубже взглянуть вокруг и к себе присмотреться. Раньше Кузьма жил — надеялся на бога и считал за грех идти супротив старших. Харитона Алексеевича, отца Ульяны, хотел взять работой, выбиться в люди. Теперь Кузьма понимал, что это бесплодная затея — не уломать ему Харитона.
Сердце у Кузьмы как птица вольная в клетке бьется. Сколько времени прошло, как вернулся, а что изменилось? Эх, Уля, Уля… Тянуть время нельзя. Надо решаться. Не рискнешь, и будешь мокрой вороной по жизни плестись.
Вернулся Кузьма от Долотова и сон потерял. Хотел работой измотать себя — не берет работа на измор, крепче делает.
— Ты чо, Кузя, глаза у филина взял, — другой раз скажет няня Клаша, — угомонись. Спину свихнешь.
Кузьма схватится, отшвырнет топор, наспех, не ощущая вкуса, пожует что-нибудь — и за дверь.
— Охохонюшки, — вздыхает няня Клаша. — Пошто так у людей, на роду, что ли, написано…
Няня Клаша не спит, вздыхает и все прислушивается — не скрипнет ли калитка. «Все идет кверху широким». Не бывало такого, чтобы Кузьма испортил заготовку, а тут тесал, тесал, потесал — в руке удержать нечего. Уж на что няня Клаша несведуща, и то видит: не клепка — клин. Уж не напустил ли опять кто порчу на Кузьму — не потерял ли мастерство? Так и добудет до утра няня Клаша с открытыми глазами.
Утром, только Кузьма открыл глаза, няня Клаша с чашкой в руке — спрыснула Кузьму.
— Попей, милай, глотни, глотни и под рубахой смочи.
Угли шипели как газированная вода.
— Ну что я буду воду эту пить?..
Но разве от няньки отвяжешься…
И опять у няни Клаши на сердце камень, в другую крайность впал Кузьма. Весь день колотится и в дом не заходит: сани, сбруя — из мастерской не вылезает, а заказов не берет и братьям не велит.
Кузьма и объясняет невпопад, дескать, надо со старыми заказами справиться. Неспроста это, что-то надумал мужик.
