— Дай мне сигарету, — попросил Вася.
Но она ничего не отвечала.
— Я бы закурил, — снова сказал Вася. — Выкурил бы целый косяк. Слышь, Вальчонок?
— А? — словно бы очнулась она.
— Говорю, дай мне сигарету.
— Нету, там остались, — проговорила Валя.
Она так и стояла столбом, хлопая глазами. А Вася задвигался, снова взялся за веник, совок.
— Ну что, — рассудительно говорил он, — все правильно, зараза, это же не Кэрролл с его искривленными пространствами. Тут так. Да. В Англии тоже тушат крольчатину. Подают с зеленью, соусом…
Валя закашлялась, зажала рукой рот и выбежала вон. Вася удивленно провожал ее взглядом.
— Хых. Хы-хых-хихи… — начал он заходиться своим странным смехом. — Хыхых-хихи-ха…
Валю он нашел в вагончике. Еще издали увидел дымок над трубой вагончика. Внутри было непривычно в этот час тепло. Валя сняла пальто-куртку. Тряпкой она драила стол.
— Ты перепутала, Вальчонок, — сказал Вася. — Убирать надо шед.
Она посмотрела на него и ничего не ответила.
— Ладно, уже скоро обед, — пробормотал Вася.
Но после обеда Валя отказалась идти с Васей в шеды. Вася убеждал ее, уговаривал, ругался, грозил — все бесполезно. Она отмалчивалась, смотрела в сторону и занималась уборкой: мела веником грязный пол, перемещала с места на место всякие вещи…
Наконец он сдался, согласился вторую половину дня отработать и за себя и за нее и ушел.
В пятницу Надежда Васильевна сказала, что завтра банный день и они могут прийти мыться. И на следующий день они пошли в баню, хорошую, бревенчатую, стоявшую на отшибе у реки. Первой мылась Валя, а Вася сидел на колоде, смотрел на оголившиеся берега, словно истекающие черной кровью. Два дня сильно светило мартовское солнце. А зима, как все последние зимы, была малоснежной и не морозной. Лед на реке набухал, темнел. В воздухе пахло весной. Валя долго не выходила, Вася начал уже беспокоиться, не угорела ли она там… Хотя сам же ее предупредил, что одежду пора выстирать, запах уже нестерпимый. Наверное, она и стирала. И наконец вышла в длиннополой своей куртке и в кроссовках, с голыми ногами, держа куль мокрой одежды. Мокрые волосы были заплетены какой-то замысловатой короной, лицо ярко розовело, карие большие глаза блестели. Вася Фуджи глядел на нее озадаченно.
Валя кивнула на дверь, и он пошел мыться. Ей-то он наказал все выстирать, а самому то же делать не хотелось. Да и смены, как говорится, белья нет. Но все же взялся и он за стирку. И, все закончив, хорошенько выкрутил штаны и надел их. Рубашку и свитер надевать не стал, а пальто надел на голое тело, как и Валя. И потопал к вагончику.
