В шед прошел маленький мужчина в синей куртке, шапке с меховым отворотом и козырьком. Его маленькие глазки беспокойно шарили вокруг. В нем было что-то определенно хомячье.
— Выбирайте, — повторил Эдик. — Любого новозеландца, рожденного в начале зимы. Все мясистые, упитанные…
Хомяк ткнул в сетку.
— Этого? Точно, декабрьский. Счас сделаем. — Эдик хотел сам достать кролика, но остановился и взглянул на Васю. — Давай-ка, малый, извлеки пациента декабриста для нашего постоянного клиента Николая Маркеловича.
Вася двинулся было к клетке, но вдруг остановился. Исподлобья он глядел на Эдика, на мужика в хорошей шапке.
— Ну! — прикрикнул Эдик.
Оглянувшись на клиента, он улыбнулся и объяснил, что это новенький работник. Вася посмотрел на Валю и решительно распахнул клетку, сунул внутрь руку, схватил кролика за уши и потянул. Тот отчаянно упирался. Вася тащил его за уши. Наконец кролик замахал всеми мохнатыми лапами в воздухе… и внезапно оказался на земле — и рванул в противоположную от двери сторону, к Вале. Та взвизгнула. Кролик проскочил у нее между ног и затаился в углу. Валя на него смотрела.
— Эй, деваха! Свинти-ка декабриста! — крикнул ей Эдик.
— Ай, не могу я, не умею, — ответила она.
— Ну, блин, молодежь!.. — в сердцах воскликнул Эдик и отодвинул в сторону Васю, потом Валю и нагнулся, чтобы схватить кролика, да тот вдруг подпрыгнул высоко, сверкая белками глаз, и кинулся мимо, к выходу. — Держите, вашу мать!..
Валя не двинулась, Вася вроде сделал шаг, но схватить и не попытался. Кролик приближался к выходу. И тогда Хомяк выкинул вперед ногу и прижал кролика к брусу косяка. Подбежавший Эдик перехватил кролика за заднюю лапу и поднял высоко, потом поймал вторую лапу, а другой рукой взялся за уши, быстро оглянулся, положил кролика на крышу одной клетки, над которой не было второго яруса и, кхакнув, резко дернул руками в разные стороны, так что послышался хруст рвущихся жил, костей, мышц и звонкий вскрик кролика.
И все было кончено. Вася и Валя ошеломленно глядели.
— Французский метод у вас безупречен, Эдуард, — проговорил Хомяк.
— Хоть университетов мы и не кончали, — откликнулся Эдик.
И они вышли, унося кролика. Валя посмотрела на Васю. Лицо ее было белее снега, глаза глубоко чернели. Губы растягивались в какой-то улыбке.
— Дерьмо… зараза, — выругался Вася, но голос его был смешно высок и пискляв.
Прочистив горло, он выругался еще раз, но сильно картавя:
— Дерльмо, зарлаза…
Валя ничего не говорила.
