Та летучка была мне предупреждением. Потому что Смирнов меня официально предупреждал… Но я уже решил делать операцию! Пусть бы Смирнов сто приказов издал, поперек операционной лег… Однако Смирнов поступил хитрее. Улетел в командировку, в Тюмень, на курсы повышения квалификации хирургов, возложив на меня обязанности главного. В Тюмени он и ждал известий о Батыгине. Почему он не взял с собой Батыгина? Больной — нетранспортабельный. Здесь он тоже все рассчитал…
С Батыгиным я накануне полтора часа беседовал. Он мне свой сон рассказывал:
— Снилось мне нынче, Илья Александрович, что лежу я в какой-то пещере. Заваленный каменюгами. И слышу твои шаги. Я твои шаги в палате научился различать. Как-то ходишь ты по-особенному. И вот я слышу тебя… У тебя в руке фонарик. И свет от фонарика вроде формой напоминает как бы нож особый… Вот так идешь и лучом раздвигаешь камни… Все ближе ко мне… Ну, думаю, раздвинет камни — и освободит. Камни так давят, душно… А ты идешь… Тут я и проснулся…
Все правильно, снилась ему предстоящая операция. Фонарик с лучом — скальпель. Камень — болезнь, неживое. Вот я лучом живое от неживого отделяю, освобождаю Батыгина… Вот такой сон. Сны они часто пророческие бывают. Только бы хватило сил у Батыгина, пока я к нему со своим фонариком успею подойти и вытащить… Еще говорили о рыбалке, о работе… Он мне все о каких-то задвижках автоматических толковал. Задвижка на случай выброса нефти. Она автоматически что-то там перекрывала… Вот такой человек был. Почему был? Не оправился он после операции. Умер… Его ребята без него уже эти задвижки устанавливали. А я под следствие угодил. Смирнов отыгрался на мне. Подытожил наши отношения…
Ну, а о тех ребятах, с которыми я коротал время в камере, уже упоминал… Сочувствовали мне. Казалось бы, у них положение еще хуже… За что их затолкали? Я-то виноват, человека зарезал… Однако сочувствовали, жалобы писали… Между тем и мои больные тоже писали жалобы. В райком партии, в область, на самый верх. Мол, лучший хирург в Тюменской области, пострадал невинно. Откуда у народа такая уверенность, что лучший и что невинно? Райком партии взял мое дело под контроль. Так что и до суда дело не дошло. Но вышел ожесточенный, прямо скажу. В райкоме сказал, хирургом работать не буду. Раз у вас незаменимых нет. Пусть этот коновал Смирнов и заменит…
Короче говоря, хлопнул дверью. Из райкома снова присылают гонца. Мол, в чем дело, Илья Александрович? Твоя работа тебя ждет… Я же — спасибо, что помогли восстановить истину, остальное — мои заботы. Устроился плотником. Год работал. Окна, рамы, двери — стали моей профессией. Два детских садика отделал, школу восьмилетнюю, пока не узнал, что Смирнова спровадили на пенсию и он уехал… Тут я вернулся в больницу. Меня совесть начала грызть. Пока я в стороне от больных прохлаждался, Смирнов операции делал. А какие операции — наслышаны… На него родственники им зарезанных больных в суд подавали. Но, говорят, откупился. И в Анапу подался, на покой. У него в Анапе двухэтажный каменный дом. За сто семьдесят тысяч купил… Откуда у врача могут быть такие сбережения? Но у Смирнова нашлись. Он продумал, как ему жить до пенсии и на пенсии. Ну, бог с ним. Я рад, что он больше операций не делает… Меня же утвердили главврачом…
