И вот какой случай: в палате у меня дед оказался. Девяносто два года ему. Иван Герасимович Ванчугин. Заслуженный человек. Знаменит тем, что сам Дзержинский купил ему билет в наши края. Дед мне рассказывал. Оказывается, Ванчугин — известный был до революции медвежатник. Сейфы купеческие чистил. Такой дока, что равных ему не было. А вот после революции Дзержинский вызвал его и говорит:
— Дорогой Иван Герасимович, наслышан о ваших талантах — по части купеческих сейфов. Но сейфы стали государственными. А нашей ЧК своих забот хватает… Так что поезжайте за Урал…
Ванчугин послушал доброго совета, уехал, устроился охотником-промысловиком. Так что стал уже настоящим медвежатником. Медведей в верховьях Ваха промышлял, соболя. Дожил до глубокой старости. Два сына — один на Самотлоре на буровой работает, другой — офицер, в Академии Генерального штаба учился… Такой занятный дед. Я его обследовал. Оказалось, ему надо было делать такую операцию, как и Батыгину. Я трое суток размышлял. Когда обожжешься на смерти человека, которого полюбил, начнешь заново все шансы пересчитывать.
Ну вот, сделал я операцию! И что же? Медвежатник мне каждый Новый год открытки шлет… Жив-здоров, на охоту ходит, пушнину сдает, внукам ягоду собирает… Такой жизнестойкий дед! Можно сказать, пример для всех нас… Ну, а нам пора уже, ребята! А то как бы утренний клев не упустить за разговорами да байками…
И ребята, что слушали исповедь хирурга у рыбацкого костра, зашевелились, стали потягиваться и подниматься, поглядывая на едва побелевший восток и на прибрежные кусты, за которыми блестела река.
— Живи и режь, дорогой Илья Александрович! — говорили они.
— Долгая тебе лета!
— Только не бери в голову, что плохое видел… Бери, что хорошее! — И даже похлопали Илью Александровича по спине. Таким способом товарищи выразили свою любовь и одобрение, приняв близко к сердцу его исповедь.
Рыболовы были все свои, самотлорские. Бородатый очкарик Владимир Антонович, геофизик; сухонький, но жилистый. Винивитыч, каротажник. Румяные братья Пятницкие, дизелисты… Почти каждый выходной компания приезжала на Вах отвести душу. И хирургу, что примкнул к этой компании, среди них было хорошо.
Минут через пятнадцать Илья Александрович пристроился со своей удочкой у насосной станции, и один за другим стал таскать серебряных чебаков, тихо посмеиваясь и что-то бормоча, забыв о своих горестях. Здесь, на реке, он набирался сил для новых операций…
